Зима в раю

– Могу, и именно так я и сделаю. Сначала нам пришлось мириться с дерьмом ее собак на кухне, а теперь сеньора хочет, чтобы наш дом провонял запахом этой отвратительной стряпни. Это недопустимо, Элли. Просто недопустимо. Давай иди звони в аэропорт. А я отправляюсь к Феррерам, чтобы сказать им в лицо все, что о них думаю.

В канун Рождества хаос в аэропорту Пальмы вполне предсказуемо достиг апогея. Французские авиадиспетчеры объявили очередную забастовку, как это у них заведено делать в пик сезона, и потому огромные залы прибытия и отправления были набиты невинными жертвами – тысячами возвращающихся из отпусков семей. Ноющие дети и отчаявшиеся родители все вместе ютились на своем багаже, как беспомощные беженцы. Bon voyage[228], как говорят во Франции.

Мы с Элли прокляли всю французскую нацию и направились в кафе в зале отправления местных рейсов. Это кафе, конечно же, не предназначалось для встречающих международные рейсы, но, будучи единственным убежищем во всем сошедшем с ума аэропорту, оно стало спасением для тех счастливчиков, кто знал о его существовании и мог скрыться там от толчеи.

Мы устроились в тихом уголке с кофе и ensaimadas.

– Ну и как прошла твоя встреча с Феррерами? – спросила меня Элли. – Ты так и не рассказал мне, как они отреагировали, услышав, сколь невысокого ты мнения об их отвратительном корме для животных.

– Ну, особо рассказывать нечего. Как я и говорил, главное – занять твердую позицию. Разумные люди всегда будут реагировать на такой подход адекватно – конечно, если только ты сам ведешь себя при этом разумно и справедливо.

– Вот как?

– Да-да, именно так. И не бойся – сеньора Феррер больше не будет снабжать тебя куриными головами и лапами или какими-либо иными сомнительными частями птичьего тела. С этого дня ты будешь получать только дробленый рис.

– Только дробленый рис! Но кто же будет покупать остальную еду для ее питомцев, позволь узнать?

– О, смотри! Это же Джок Бернс – тот самый человек, с которым мне так нужно поговорить.

– Подожди, Питер. Всего одну секунду. Скажи, неужели Франсиска Феррер рассчитывает, что это мы будем…

– Эй, Джок! Сюда! У тебя есть минутка?

Родом Джок Бернс был из той же части Шотландии, что и мы, но он жил на Майорке уже много лет: днем вел тихую, достойную жизнь учителя в одной из местных международных школ, а вечерами зарабатывал средства на свои хобби (Джок увлекался едой, питьем и всем тем, что остров мог предложить для увеселения) в качестве аниматора в одном из отелей. Джок во многих смыслах был необыкновенным персонажем, но сердце у него было доброе, и он не раз оказывал нам помощь – как словом, так и делом.

Я наклонился к жене:

– Извини, что мы не договорили, но не забывай, Чарли через десять дней надо будет приступать к занятиям в здешней школе, и в связи с этим я хотел уточнить у Джока пару-тройку деталей.

Появление Джока в баре, как всегда, переходило всякие границы общепринятого.

– Здорово, Педро! – заорал он, плывя к нам между столами, накинув на одно плечо кричащий пиджак в желто-красную клетку и по пути с наигранным тягучим акцентом выкрикивая приветствия совершенно незнакомым и абсолютно ничего не понимавшим людям. Он остановился перед Элли и распахнул объятия.

– О-о-о, й-йес-с-с, малышка Элли! – завопил он. – Что за женщина! Эй, если ты когда-нибудь решишь бросить этого лоботряса, я – твой парень!

Элли съежилась, и потому Джок обернулся ко мне и сжал мои щеки ладонями.

– Педро, золотце мое! – провозгласил он, повышая голос еще на несколько децибел. – Как дела в Голливуде, старик? Скажи, Клинт передал тебе мое сообщение?

Тот факт, что я даже никогда не был в одном с Голливудом полушарии, не имел для Джока никакого значения. Он театрально плюхнулся на сиденье рядом со мной, забросил руки на спинку стула и небрежно оглянулся вокруг в поисках направленных на него восхищенных взглядов. Таковых не обнаружилось.

– Чертов плебс не знает, что такое стиль, – пробормотал он, сбиваясь на свой родной шотландский говор.

Я прочистил горло:

– Я как раз собирался позвонить тебе, Джок. Хотел кое-что обсудить перед тем, как Чарли пойдет в вашу школу.

– Да не переживай, сынок. Я обо всем позабочусь. Ты, главное, проявись со своим отпрыском в первый день нового семестра, чтобы заплатить за обучение. Ах да, я устроил тебе неплохую скидку, чудесную такую скидочку. – Он медленно подмигнул. – Сэкономил тебе капельку денег – сечешь, о чем речь?

– Что ж, премного благодарен, Джок, – ухмыльнулся я и хлопнул его по спине. – Пойдем, угощу тебя.

– Не, сынок, времени нет. Но все равно спасибо. Совершенно нет времени. Должен встретить лондонский рейс. Прилетает один приятель с новеньким синтезатором для меня. Последняя модель. Творит чудеса. Полцены, и никаких вопросов – понимаешь, о чем я? – Нагнувшись к нам, Джок поднял брови и понизил голос: – И никакого чека, само собой, так что мне нужно присмотреть за тем, чтобы испанская таможня повернулась к синтезатору спиной.