Зима в раю

– S'i, grathia’ a Dio’, amigo. Grathia’ a Dio[252].

К тому моменту, когда я помог завести «с толчка» нагруженный апельсинами скутер Рафаэля, штормовые тучи сомкнули строй и пошел дождь. Поначалу редкие капли тяжело плюхались на почву, словно маленькие жидкие бомбы, превратив пыльную дорогу в испещренный кратерами лунный ландшафт в миниатюре. Новый громовой раскат докатился с севера, на этот раз он был громче и ближе, и через мгновение небеса разверзлись и опрокинули на землю потоки воды, взбитые резкими порывами ветра в обжигающие лицо плети.

Я бегом бросился к дому, но все равно промок до нитки, пока добрался под защиту навеса над кухонной дверью.

– Вот это дождь! – ахнул Чарли, когда я стряхивал с себя воду. – Никогда не видел ничего подобного. Смотри, здесь капли отскакивают от земли на целый фут. По-моему, папа, ты чем-то обидел местных богов, и твое приношение не очень-то помогло, – проговорил он потише, чтобы его не услышала мать. – Они все собрались там и писают на тебя.

– Весьма вероятно, Чарли, весьма вероятно. Но ты бы лучше подвинулся и впустил меня в дом, пока я не утонул в божественной влаге.

Сэнди сидел у камина и подбрасывал в огонь сухие ветки. Он обернулся, отметил мое плачевное промокшее состояние и стал насвистывать песню «Я мечтаю о снежном Рождестве».

– «Капли дождя падают мне на голову» было бы куда уместнее, – сказала Элли, вручая мне полотенце. – Надеюсь, наш старый compadre[253] тоже как следует промокнет на пути домой.

– Откуда в тебе такая кровожадность? И вообще, что бедняга такого сказал, чтобы называть его шовинистом, карликом и прочими ужасными словами? – поинтересовался я.

– Дело не в том, что он сказал. Если честно, то для меня почти вся его болтовня звучит как полная абракадабра. Но мне не нравится, когда меня оценивают, как какую-то телку на ярмарке.

Элли сердито затопала по кухне, проверяя готовность рождественского обеда. Из приоткрытой на секунду духовки донеслось шкворчание индейки.

Ослепительная бело-голубая вспышка пронзила сумрачный пейзаж за окном, и почти сразу же раздался оглушительный удар грома, который, казалось, взорвался прямо над нашими головами. Окна и ставни задребезжали, старый дом содрогнулся до самого фундамента. Грохот многократно отразился от гор, где каждый утес и скалистая стенка служили резонаторами, и интенсивное громыхание зигзагами покатилось через долину.

Жена торопливо подбежала ко мне и повисла у меня на руке, зарылась лицом в мое плечо.

– Я боюсь грозы, – заскулила она. – Пожалуйста, пожалуйста, закрой мне уши и скажи, что все закончилось. Я ненавижу грозу. Я даже смотреть на нее не могу.

– Закрытые глаза и уши никак не помогут тебе, если в дом попадет молния, – заметил стоящий у двери Сэнди.

– Да, тогда тебе будет крышка, как и всем нам, – хмыкнул Чарли, – так что лучше иди сюда и посмотри на это шоу. Это же фантастика! Брось, мам. Не будь такой слабачкой!

И тут без предупреждения раздался леденящий душу треск, словно гигантский топор врубился с размаху в древесину. Я выглянул наружу и успел заметить, как извивающаяся змея молнии яростно вонзилась в один из эвкалиптов, растущих перед домом. Молния протаранила дерево до основания, попутно оторвав от ствола мощный сук – с такой легкостью, словно это было перышко, и только достигнув земли, умерла в шипящей ярости огня и пламени.

Казалось, что наши глаза всего долю секунды наблюдали за непреклонным неистовством молнии, и вот уже на наши уши обрушилась бомбардировка сопутствующего ей грома. Мы как будто оказались в жерле огромной пушки в момент выстрела. Рвущий барабанные перепонки взрыв захлестнул все вокруг. Мы чувствовали, как у нас под ногами задрожали старые каменные плиты. Глиняная посуда посыпалась с полок на пол, а звон разбитых оконных стекол сливался со звоном у нас в ушах. Потом канонада грома покатилась дальше вниз по долине.

Несколько нереальных секунд мы были словно погружены в жутковатую тишину, но когда наши органы чувств опять заработали после шока, мы снова стали слышать, как хлещет ливень и завывает Tramuntana.

– С ума сойти! – воскликнул Сэнди. Он стоял в проеме кухонной двери с посеревшим лицом, прижавшись спиной к косяку. – Чудом пронесло.

Элли, все еще трепеща, медленно оторвала лицо от моей груди.

– Все в порядке, милая, – попытался приободрить я жену, хотя справиться с нервной дрожью в голосе все же не сумел. – Можешь открыть глаза. Все уже закончилось… я думаю. Мы все в порядке, и это главное.

– Но… но что это был за ужасный треск, а потом звон? – спросила она, заикаясь. – Мне показалось, что где-то разбилось стекло.

– О да, мам, это нужно было видеть, – возбужденно затараторил Чарли, который вдруг осмелел и с неожиданной бравадой выкарабкался из своего убежища под столом. – Одно из больших деревьев там… в общем, сломалось. И твои тарелки разбились. На тысячи кусочков. И все окна в доме тоже.

– А ты-то откуда знаешь, Чарли? – прищурился Сэнди. – Ты спрятался под стол быстрее зайца, которому вставили в задницу ракету.