Зима в раю

Покрасневшие щеки Элли указывали на то, что она, вероятно, уловила суть эпилога, да и нескрываемые смешки со стороны Сэнди и Чарли засвидетельствовали их адекватное владение по крайней мере наиболее вульгарными элементами испанского языка. Хуан-Хуан видимо смутился и вернулся к изучению своих ерзающих ног. Я неубедительно покашлял.

Старый Пеп был на седьмом небе от счастья. Его несравненная заключительная острота ошеломила собравшихся зрителей тем или иным образом, так что теперь он мог позволить себе великодушный жест, подобающий его заново подтвержденному рангу главного остряка.

Он гордо выпрямил спину и поднял перед собой мешок.

– Se~nora, я благодарен вам за подарок, – сказал он и прикоснулся к своему берету, демонстрируя вновь обретенную вежливость. – Ваши куриные кубики были бы справедливой ценой за эту старую птицу, но, как я уже объяснил, такие вещи мне ни к чему. Nunca. – Пеп вернул пакет с кубиками Элли. – Но в то же время, – продолжал он, – я тонко чувствующий человек и хороший сосед, и так как я вижу, что вы глубокий знаток кур, я желаю подарить вам ее. Держите, курица ваша. И вы можете теперь рассказывать всем, что первую живность, которая появилась на вашей finca mallorqu'in, подарил вам я – Пеп,

un caballero generoso[331].

Элли осталась стоять, напрочь утратив дар речи и вцепившись в кудахчущий мешок, а довольный Пеп вразвалочку двинулся в сторону своей finca – заняться наконец более важными делами. Однако у ворот он на секунду обернулся и взмахнул беретом в медленном, глубоком поклоне. Он покидал нас, как то и подобает истинному джентльмену.

– Viejo bastardo[332], – пробурчал Хуан-Хуан себе под нос. – Каждый раз, когда я вижу этого старого козла и он принимается дразнить меня, я всегда попадаюсь на крючок. Всегда. Es loco[333]

.

– Да, ему определенно нравится злить людей, – согласился я. – Но все же под его грубоватым панцирем скрывается доброе сердце, вам не кажется?

Хуан-Хуан неохотно кивнул:

– S'i, я должен согласиться с этим. И все равно, Пеп умеет быть безжалостным, когда хочет этого, muy duro[334]. Вы только попробуйте вести с ним бизнес, сразу поймете. Если Пеп нашел в сдаче две песеты и одна из них более потерта, чем другая, он пойдет в банк и заставит их поменять ему более тонкую монету на новую. Но он все-таки великодушный человек, это правда. Если бы та потертая песета была его единственной монетой, он бы с радостью отдал ее тому, кто нуждается в деньгах. S'i, Pep es un hombre muy ben'evolo

[335].

Да, этот старик обладал неоднозначным характером, подумал я и мысленно вернулся к эпизоду с дровами, которые он подарил нам перед Рождеством. Мне бы очень хотелось получше узнать Пепа, наверняка он прожил неординарную жизнь. Но придется подождать с этим до другого раза. А пока самым срочным моим делом было завершить с плотником сделку, которая началась получасовой поездкой в горы почти три часа назад.

Я сразу взял быка за рога:

– Хуан-Хуан, сегодня я надолго оторвал вас от работы в мастерской и потому хочу расплатиться за трактор, не теряя больше ни минуты вашего времени. Устроит ли вас чек?

S'i, s'i, un cheque, это вполне подойдет, заверил он меня, снисходительно махнув рукой. Но мне следует выписать чек al portador[336]

, а не на его имя. Чек, выписанный на предъявителя, собьет налогового инспектора с пути, как мне наверняка известно. Они более жадные, чем насос «Осифара», эти bandidos, собирающие налоги. Если вдруг обнаружат, что он продал трактор, то сразу захотят узнать, откуда у него взялись деньги на покупку, предположил плотник. Hombre, жизнь и без того слишком непроста, чтобы усложнять ее этой чепухой с подоходным налогом, так что будет лучше просто выписать чек al portador. S'i, это самая справедливая система, и она отлично послужила деловому сообществу.

Хуан-Хуан с умудренным видом подмигнул мне, сложил чек и аккуратно спрятал его в надежное отделение своего пухлого бумажника. Нет смысла сообщать правительству слишком много подробностей о своих финансах, поделился он со мной наблюдением и направил мне в грудь очередной дружеский тычок. Сердечно рассмеявшись и окутав нас облаком пьянящего аромата «Фундадора», плотник пожал каждому из нас руку, а потом уселся за руль своего фургончика и выехал со двора, весело выкрикивая gracias и hasta la vista. Мысль о встрече с дорожной полицией явно не приходила ему в голову.

Ну, а самым ярким моим воспоминанием о том полном событий дне в конце января стали негодующие протесты курицы, которую старательная Элли решила отмыть от прилипшей к перьям сажи под краном кухонной раковины. Шум, произведенный птицей, когда ее запихали в дымоход, был нежным чириканьем по сравнению с этим яростным сопротивлением.