Зима в раю

Феминистское стремление моей жены неизменно использовать в местной лавке для слова «курица» форму женского рода polla вместо общепринятой, как ни парадоксально, формы мужского рода pollo до тех пор не вызывало особых проблем, если не считать нескольких сдавленных смешков со стороны деревенских покупательниц, стоящих в очереди позади Элли. Но однажды, после ее неоднократно повторенной просьбы мяснику продать una poll A grande[139] молодая мамочка с младенцем на руках подошла к Элли и прошептала смешливо, что использование женской формы polla в данном контексте incorrecto[140]. La señora совершает un error grave

[141]. Un pollo – это курица как продукт, независимо от пола, объяснила женщина, а una polla – гм, как бы это сказать? Sí, una polla – это… Она откинула переднюю часть подгузника своего малыша, подцепила указательным пальцем его писюн и потрясла им. С гордой улыбкой мамаша объявила:

– Hombre! Вот что такое una polla!

Невысокому мяснику пришлось немедленно удалиться в подсобное помещение – возможно, чтобы не смущать Элли, а может, чтобы самому вволю посмеяться. По роду занятий он прекрасно разбирался во всевозможных органах, а будущий детородный орган этого ребенка был не по годам развит и увесист.

– Carám![142]

Большой, как у осла, – проскрипела одна из наиболее пожилых покупательниц и подковыляла поближе, чтобы хорошенько разглядеть наглядное пособие для импровизированного урока испанского. José, Maria y Jesús! Hombre[143] Никогда она не видела bambino с таким pistolita. Nunca! Hombre[144] Повезет той chiquita Hombre[145], чей fuego Hombre[146]

будет обхаживать через несколько лет этот брандспойт!

И, словно по команде, bambino вскинул ножки в воздух, радостно загулил и, прежде чем его мамочка успела вернуть подгузник на место, пустил к потолку шикарный пульсирующий фонтан.

– О-о-ой-й-й-й! – восхитилась очередь, дружно отступая в сторону. – Viva el bomberito! Да здравствует маленький пожарник!

С того дня Элли, заказывая в ресторане курицу, тщательно выговаривала последнюю гласную в названии блюда. И правильно делала. Ведь эта небольшая, казалось бы, лингвистическая ошибка могла иметь серьезные последствия, если бы вдруг какой-нибудь официант решил воспринять заказ моей супруги буквально.

В «Сон-Берге» же Элли вообще постаралась избежать какого бы то ни была риска: перелистнув страницу с блюдами из курятины, она уверенно заказала gazapo.

– И mucho…[147] э-э… лука и tomate в качестве гарнира, но не mucho хлеба – то есть pan, por favor.

Официант невозмутимо пожимал плечами и стремительно делал пометки в своем блокнотике.

– Ты уверена в том, что заказала? – спросил я тихо, не желая задевать чувств Элли, которая так гордилась своими растущими познаниями в местном ресторанном лексиконе.

– Разумеется. Сейчас зима, но это совсем не означает, что я не могу заказать что-нибудь по-летнему легкое, правда же?

– Конечно, конечно – при условии, что ты знаешь, что делаешь. Ну, а я, пожалуй, буду придерживаться правила «Когда ты в Риме, поступай как римлянин» и возьму себе escalopes mallorquines.

– Para beber, señor?[148] – спросил официант, жестом указывая на карту вин.

– Думаю, что в честь воскресного дня можно позволить себе самого лучшего на острове вина – бутылку «Хосе Феррер Гран Резерва». О, и бутылку минеральной воды без газа, agua sin gas. Gracias[149].

В другой половине ресторана сдвинутые в один ряд столы уже были подготовлены к прибытию свадебной компании, и в стратегических точках – на расстоянии вытянутой руки от любого стула – составлены батареи бутылок и кувшинов. Там были представлены вино трех видов, литровые бутыли воды и непременная gasiosa – местная версия шипучего лимонада, охотно применяемая в качестве разбавителя (а если точнее – смягчителя) весьма терпких красных вин, разливаемых из небольших бочонков на стойках большинства испанских баров. Стену между двумя окнами-бойницами покрывала роспись, изображающая группу девушек в традиционном майорканском наряде, которые церемонно позировали с амфорами в руках посреди миленького садика в тени кипарисов и смотрели сверху вниз на просто идеальное место для веселого свадебного пира.

Наконец в зал стали заходить приглашенные – но что за подавленный вид был у этих людей! Если бы официант не предупредил нас, что тут будет отмечаться свадьба, мы бы решили, что прибывающие гости только что с похорон. Никто не разговаривал. Все просто расселись вокруг столов и продолжали хранить молчание с мрачными лицами. Одна женщина, по-видимому мать невесты, так много плакала, что ее лицо напоминало взорвавшийся помидор, и что-то подсказывало нам, что проливала она отнюдь не слезы радости.