Зима в раю

– Эй! А ваш муж-то – caballero, который умеет обращаться с señoras, нет? – сказал официант, обращаясь к Элли и делая кулаком осторожные движения вверх. – Это все волшебный эффект улиток и чеснока. Они делают мужчин очень atractivo[156] – придают им mucha atracción sexual, sí?[157]

– Хм, если только в глазах улиток, – пробормотала Элли, помахивая перед носом рукой.

Все еще улыбаясь, официант поставил на наш стол чашки с кофе, а также два стаканчика и пару бутылок с ликером зеленого цвета, в котором росло нечто вроде деревец бонсай.

– Прошу вас, отведайте нашего знаменитого майоркского ликера «Hierbas». Он взял свой аромат от диких горных трав, помещенных в бутылку. Тут ромашка, розмарин, фенхель. Я принес вам две разновидности ликера – сладкий «Hierbas» и сухой, но для меня лучший способ пить их в смеси пятьдесят на пятьдесят – meech-y-meech, как говорят на Майорке. – Затем, опять подмигнув Элли, он прошептал: – «Hierbas» обладает многими магическими свойствами, señora. Одни говорят, что это эликсир жизни; другие используют его как репеллент; но самое importante… un afrodisiáco potente, un afrodisiáco irresistable, eh!

[158]

– Невесте вашего брата остается только сожалеть, что семь месяцев назад он не дал обет отказаться от употребления caracoles и «Hierbas», – не удержалась от замечания Элли.

– У вас есть дети, señores? – спросил официант, тщательно отмеряя в наши стаканы равные количества «Hierbas» из обеих бутылок.

– Sí, два сына, – ответила Элли. – Dos hijos.

– Только dos hijos! О, señora! И это с таким amoroso[159] мужем, как ваш? Но ведь лучше иметь familia grande[160], как у всех нас, mallorquines, – много-много сыновей, чтобы они содержали вас, когда вы состаритесь, нет? И думаю, что это еще может случиться – теперь, когда señor полакомился caracoles

с all-i-oli и «Hierbas». Sí, sí – es inevitable![161]

– И не забудьте кролика, – сухо вставила Элли.

– Absolutamente! – подхватил официант. – Вы уже думаете как настоящая mallorquina! Sí, употребление gazapo сделает señora очень… э-э… очень productiva, очень fértil[162], нет? О-хо, amigo, – прорычал он и ткнул меня в плечо локтем, – повезло вам, что ваша жена ошиблась, заказывая gazpacho. Никогда не слышал ни о каких подвигах muchacha[163] после тарелки холодного супа. Но кролик?

Oiga![164] Кролик – совсем другое дело, señor.

– Что ж, за здоровье! – воскликнул я, чтобы поскорее сменить тему разговора: глаза Элли снова грозно сузились, и надо было во что бы то ни стало остановить бестактного официанта.

– Salud, señores[165], и muchos bambinos, eh![166] Я оставлю вас наслаждаться «Hierbas», наливайте себе еще.

– Вы слишком любезны, – сказала Элли с каменным лицом.

– Нет, нет, señora. Таков местный обычай. Salud!

– Salud! – пропела хором семья, поедающая paella за соседним столиком, и побитая половником бабушка в том числе.

– MUCHOS BAMBINOS! – крикнула нам мать жениха.

– Слава богу, что он оставил нам выпивку, – выдохнул я и попробовал пахнущую анисом жидкость. – После такого испытания мне потребуется немало успокоительного. Какого черта ты устроила такую глупую выходку? Господи, ты меня так сконфузила перед всеми. Смотри, я до сих пор весь трясусь, как осенний лист на ветру!

Элли давилась от смеха. Она не могла даже слова вымолвить.

Пока жена приходила в себя, я залпом выпил еще две copitas[167] со смесью обоих «Hierbas», после чего негромко заметил, что сейчас нам самое время удалиться незаметно, поскольку все остальные клиенты ресторана вновь вернулись к непринужденной послеобеденной болтовне.

Приглушенным голосом я попросил официанта принести счет, заплатил ему как можно скорее, после чего мы тихо поблагодарили его за гостеприимство и щедрость.

Моментально догадавшись о наших мотивах, он принял заговорщицкий вид и зашептал мне на ухо:

– De nada[168]. Мне было очень приятно вас обслуживать, señor.

Я пожал ему руку и крадучись, на цыпочках, повел Элли к выходу. У двери я осторожно потянул на себя ручку и, боясь оглядываться, отступил в сторону, чтобы пропустить вперед жену.

– OLÉ![169] – грохнуло у нас за спиной.

Я подскочил и обернулся. Наш якобы сочувствующий официант стоял посреди ресторана и дирижировал прощальным хором:

– ADIÓS, DON JUAN… ADIÓS!.. VIVA EL AMOR!.. VIVA CASANOVA-A-A-A![170]

* * *