Зима в раю

– Buenos días, Жауме. Меня зовут Питер. Я родом из Шотландии, – сказал я, пока крупный сосед сердечно тряс мою руку.

– Ого! Питер – это Педро, нет? Значит, вы дон Педро – дон Педро из Escocia[183], sí?

Жауме заметил, что мне понравилось, как звучит мой новый титул, и его плечи затряслись в немом смехе.

Он одарил меня дружеским, но несколько тяжеловатым ударом по спине, отчего я едва не подавился и надолго закашлялся. Мария радостно цокала языком. Жауме еще раз хлопнул меня по спине.

– Кхе-кхе… Я… я очень рад познакомиться с вами наконец-то, Жауме, – выговорил я, запинаясь и утирая слезы с самым непринужденным видом, на какой только был способен. – Как видите, наши апельсины уже пора собирать, и сеньора Бауса упоминала раньше, что вы могли бы дать мне совет, как их продать.

Старая Мария немедленно приставила свою мотыгу к широкой груди зятя, будто желая остановить любые слова, прежде чем они достигнут его рта.

– Ему нужен трактор, – объявила она решительно, без предупреждения переходя к моему вопросу, до сих пор остававшемуся без ответа. – То есть он думает, что ему нужен трактор. Я-то знаю, что ему нужен burro, но коли он хочет одну из ваших шумных и вонючих безделушек, как все вы, современные burro, то полагаю, что тебе лучше сказать ему, где можно недорого купить трактор.

И Мария побрела к дыре в стене, бормоча что-то себе под нос на местном диалекте.

Мне показалось, что она немало огорчена тем, что ее эксклюзивный доклад о былых временах был преждевременно прерван появлением Жауме.

А зять, посмеиваясь, смотрел вслед пожилой даме, пока она не оказалась вне зоны слышимости.

– Не беспокойтесь, señor. Я буду рад ответить на оба ваши вопроса, – сказал он с улыбкой. – Надеюсь, мама не слишком вас запутала. Мозг у нее теперь играет в чехарду… не всегда легко уследить за ее мыслями, особенно непривычному человеку.

– Да, но у нее удивительный характер, и ее маленькие особенности просто очаровали меня. Признаться, с каждым днем ваша теща нравится мне все больше и больше. Она – славная старая дама.

Жауме с мягкой улыбкой уточнил:

– А еще она крепкая, как старый терьер. По-прежнему приезжает сюда вместе со мной из деревни и выполняет кое-какую работу на finca. Вы знаете, сколько ей лет?

– Да, сеньора Мария сама назвала свой возраст при нашей первой встрече. Кажется, она сказала восемьдесят два.

Услышав это, Жауме громко захохотал:

– Скорее уж, девяносто два. Но она все еще достаточно хитра, чтобы скрывать свой возраст. Типичная женщина, нет? – Затем он прочистил горло и принял деловой вид. – Bueno, señor[184], теперь я попытаюсь ответить на ваши вопросы. Но должен предупредить вас – я не эксперт в фермерском деле.

Мы шагали между рядами деревьев, и Жауме негромко насвистывал себе под нос. Он, казалось, совсем не спешил давать мне советы, в которых я так сильно нуждался. Более того, он даже не обременил себя тем, чтобы взглянуть на состояние апельсиновых деревьев или на поросшую сорняками почву, – или так мне показалось. Через пару минут он развернулся, и мы пошли обратно к колодцу.

– Честно говоря, я вообще не люблю работать на земле, señor, – сказал он наконец. – Я приезжаю на ферму, только чтобы мать жены была довольна. Ферма – это вся ее жизнь. Дело в том, что она уже много лет вдова, и все ее воспоминания связаны с фермой. – Жауме стряхнул со старого шерстяного кардигана соломинку и стянул полы одеяния вместе так, чтобы суметь застегнуть его поверх своего мощного живота на единственную оставшуюся пуговицу. Он торжественно посмотрел на меня поверх очков. – Видите ли, по профессии я официант. Ни в коем случае не фермер… я – официант. – Он снова поправил кардиган, и его рука автоматически поднялась к тому месту, где раньше красовался галстук-бабочка.

– О, официант, неужели? Наверное, в одном из местных ресторанов? – спросил я без всякой задней мысли.

Жауме в ужасе воззрился на меня:

– Restaurante, señor? Restaurante? – Он с негодованием подтянул повыше свои мешковатые рабочие штаны и одернул растянутый кардиган в тщетной попытке заставить два предмета одежды встретиться в районе талии. – Я был официантом в «Сон-Вида» – лучшем на Майорке пятизвездочном отеле гранд-люкс! Sí, sí, sí. – Он гордо выпятил грудь, и его штаны снова соскользнули под круглое брюхо. – О, sí, sí, sí, señor, в отеле «Сон-Вида», вот где я проработал целых двадцать пять лет!

– А-а. Как, должно быть, это замечательно… работать по призванию в таком прекрасном отеле. Я полагаю, вы испытываете немалую гордость, – сказал я, не имея намерения выказывать снисходительность, но сразу же забеспокоился, что прозвучала моя ремарка именно так. Однако Жауме, похоже, воспринял мой комплимент без лишних подозрений.

– Тогда вы должны понимать, señor, что человек вроде меня не расположен заниматься сельским хозяйством. – Он пнул сорняк. – Я привык к более утонченному образу жизни.

– Да, понимаю. Значит, вы городской житель? Родились в Пальме?