Зима в раю

– Множество дерьма, – просипел Пеп из-за фонтана искр от своей cigarrillo. – Я наблюдал за тем, как ты ехал с горы, – как раз сидел на крыше и все видел оттуда. И ты ехал так медленно, что даже бабушка моего мула обскакала бы тебя не вспотев. Твой рассказ – сплошная брехня. Basura![326] На что угодно готов ради бесплатной выпивки, а?

– Брехня? Что значит брехня? – запыхтел Хуан-Хуан. – Это ты несешь всякую чушь. Ни один мул на свете не смог бы обогнать мой трактор, несущийся под таким углом. Все полностью вышло из-под контроля, и…

– Sí, exacto! Все вышло из-под контроля! С ногами мула этого никогда не случилось бы. Дайте мне мула для любой работы. А свой трактор оставьте себе. – Старый Пеп тоже разгорячился. – Caramba! Мул будет работать для тебя весь день и потом еще преподнесет тебе бесплатную кучу навоза, чтобы удобрить землю, а вот из-за тракторов страна все глубже увязает в долгах какому-то проклятому нефтяному шейху.

Хуан-Хуан выпрямился во весь свой невысокий рост и смело посмотрел в глаз Пепу – с разумного расстояния.

– Только не говорите мне о кучах ослиного дерьма! – выкрикнул он. – Кому нужны эти ослы и мулы! Если бы я не ехал с горы на взбесившемся тракторе, то сейчас бы так тебя отделал, что дерьма в твоих pantalones[327] было бы столько, сколько ни один мул не наделает за год! Vate a la mierda![328] – Лишь совсем недавно обретший контроль над своими нервами, довольно уравновешенный по характеру плотник теперь был на грани срыва.

Пеп же был в восторге. Сначала ему удалось взвинтить Элли, которая защищала права домашней птицы, а теперь вот и Хуан-Хуан завелся с пол-оборота, стоило только вовлечь его в вечный и неразрешимый деревенский спор о том, что лучше: мулы и ослы или тракторы. Да, Пеп прекрасно проводил время.

К счастью, прежде чем Пеп успел затеять еще одну ссору, во дворе появилась Элли. Она грозно потрясала пакетом с кубиками куриного бульона.

– Вот, возьмите – это подарок вам от меня, – сказала она по-английски, всовывая пакет в ладонь Пепа. – Но пожалуйста, не губите курицу. Из этих кубиков вы получите гораздо больше супа, чем из нее. И вам не придется их ощипывать. Так что отпустите бедную птицу.

Пеп посмотрел на пакет бульонных кубиков и хитро усмехнулся.

– Duquesa, – произнес он, уже догадавшись, что Элли относилась к тому типу женщин, которых ужасно раздражает, когда к ним обращаются «герцогиня». – Я не буду травить себя этим. Там полно химикатов, как и во всех ваших новомодных продуктах. Я не пачкаю химикатами свою землю и не пачкаю ими свой организм. – Он помолчал несколько секунд, думая, потом его лицо сморщилось в зловещей улыбке, предшествующей обнародованию последней шпильки. – Además[329] я не пичкаю химикатами и своих animales. Им повезло, что у них такой добрый хозяин, нет?

Por ejemplo[330], когда у моей собаки глисты, я не прошу el veterinario накачивать ее всеми этими tabletas sintéticas. Нет-нет, никакой синтетической дряни для моей собаки. Я использую старинное средство, данное нам природой. Я каждый день кладу в ее корм целый зубчик чеснока. Нет antiséptico сильнее, чем чеснок, и он прочистит любую собаку от глистов лучше, чем курица прочистит трубу от сажи.

Элли недоумевающе хмурилась. Хотя она не понимала почти ничего из того, что говорил Пеп, ей подсознательно не нравились его высказывания.

– Ah sí

, я вижу смятение в ваших глазах, señora. – заметил Пеп подозрительно любезным тоном. – Вы гадаете, должно быть, как я скармливаю собаке чеснок, ведь собаки не любят его вкус. Что же я делаю, когда пес съедает весь корм, а чесночный зубчик оставляет в миске, а? No problema. Я делаю то же, что и все эти умные доктора делают со своими модными лекарствами. Я беру чеснок вот так… – Пеп поместил воображаемый зубчик чеснока на кончик вытянутого кверху среднего пальца правой руки. – И засовываю его прямо собаке в дырку. Puf! – Он соответствующим образом шевельнул пальцем и прошептал с благостной улыбкой: – Un supositorio, sí?

Покрасневшие щеки Элли указывали на то, что она, вероятно, уловила суть эпилога, да и нескрываемые смешки со стороны Сэнди и Чарли засвидетельствовали их адекватное владение по крайней мере наиболее вульгарными элементами испанского языка. Хуан-Хуан видимо смутился и вернулся к изучению своих ерзающих ног. Я неубедительно покашлял.

Старый Пеп был на седьмом небе от счастья. Его несравненная заключительная острота ошеломила собравшихся зрителей тем или иным образом, так что теперь он мог позволить себе великодушный жест, подобающий его заново подтвержденному рангу главного остряка.

Он гордо выпрямил спину и поднял перед собой мешок.