Зимняя сага

Кристина опустила голову на колени Евы, а та со всей нежностью гладила сестру по длинным, вьющимся волосам. Слёз уже не было, как и сил. Кристина с трудом понимала, где она находится: ей казалось, что она где-то между небом и землей. Стоило только закрыть глаза, и перед глазами возникал образ папы. Вот они идут вместе по осеннему парку, шурша под ногами золотой листвой. Отец покупает мороженое, которое не разрешает мама. Но, это останется их секретом. А когда горло снова заболит, папа принесет в комнату теплый чай и маленькую розетку с мёдом. Но, почему-то только Кристине. Ева делает вид, что уже спит, чтобы не было так обидно. Ей никто не приносит мёд в постель. Никто не покупает мороженое. Только мама иногда, когда они остаются вдвоем. В другую секунду – Кристина сидит у папы на плечах. Совсем не видно жирафа, который стоит за решеткой вдалеке, поэтому папа сажает Кристину на сильные широкие плечи. Только Кристину. Еву в тот день в зоопарк не взяли. Она сказала, что ей нужно готовить уроки. А на самом деле, её итак бы не взяли с собой. К чему эти лишние траты на билет? Одна секунда, и пятнистое высокое животное появляется сквозь тонкие ветки клёна. Жираф жуёт зеленые листья, а Кристина жует сахарную вату, которую папа только что купил у толстой тёти-продавщицы. Совсем недавно Кристина начала входить в переходный возраст, такой важный возраст, тринадцать лет. А папа все продолжал прятать сладости под подушку любимой дочери и уверенно убеждать её, что ночью приходила мышка, передала ей гостинец. И она ему подыгрывала, а потом ласково целовала в щеку со словами: «Спасибо, мышка». Всё детство – это папин образ и его забота. Детство так неожиданно закончилось. Оборвалось в один миг.

Ева никогда не обижалась на сестру. Ведь, никто не виноват, что Ева – не родная для её отца. И он это подчёркивал при каждом удобном случае. Душа у девушки болела сейчас, глядя на Кристину. Смотреть на маму было вообще невыносимым испытанием. По самому отчиму она скучать не будет, и вспоминать будет только лишь унижения, неприязнь и безразличие, которое исходило от этого строгого человека, ласкового лишь со своей родной дочкой.

Альбина на цыпочках вошла в спальню и присела на коленки у двухэтажной кровати:

– Кристя, может чай выпьем? Мама там пирожки принесла сладкие. Пойдем?

– Поминальные? – спросила Кристина, не открывая глаз.

Альбина перевела взгляд на Еву, не зная, что ответить, и пожала плечами.

– Какая разница. Поешь. Ты три дня маковой росинки во рту не держала, – уговаривала её Ева, – папу…Папу не вернуть, а есть тебе все-таки придется. Иначе ты заболеешь. Хватит в нашей семье происшествий и больных людей.

В дверях появился Аркаша в чёрном строгом пиджаке и черных брюках. Он молча вошел и присел рядом с Евой на кровать. Аккуратно погладив по голове Кристину, он перевел взгляд на Еву, на что та отрицательно покачала головой.

– Кристина, – уже поломанным мужским голосом обратился он, – ты должна проявить уважение к отцу. Его нужно помянуть. Вы, девочки, итак на кладбище не ездили, поэтому нужно почтить память дяди хотя бы за столом. Давай будем сильными, – он взял в руку ее ледяную ладонь, – пойдем. Это дань памяти, ты должна выйти в зал и сесть за стол со всеми. Хотя бы на пятнадцать минут. А мы все тебя поддержим. Да, девочки? – слова Аркадия звучали очень серьезно и достаточно убедительно, чтоб Кристина послушалась старшего брата. Молча, она встала с постели и под руку с братом, медленным неуверенным шагом направилась в зал. Ева облегченно выдохнула.

– Доченька, – Ульяна подскочила со стула, поправив чёрную косынку не голове, – присядь, поешь. Я всё, что ты любишь, приготовила.

– Давай, внучка, возьми себя в руки и приступай, мать с тёткой всю ночь у плиты простояли, – приказала Элина.

Появление Кристины немного оживило сложившуюся за столом траурную атмосферу. Всё внимание присутствующих переключилось на неё. Каждый старался поухаживать за девочкой, положить в тарелку какое-нибудь блюдо, сказать доброе слово.

– Давайте теперь уже все вместе вспомним нашего дорогого Родиона, так неожиданно ушедшего от нас в самом расцвете сил, – только начала Мила тост, как в этот момент ее прервал звонок в дверь.

– Наверное, это коллеги, – предположила Ульяна.

– Открой им, потом продолжим.

Открыв дверь, Ульяна увидела пожилого мужчину, закутанного в тяжелый тулуп, а на его лицо почти до глаз был намотан клетчатый пуховый шарф.

– Это тридцать четвертая квартира? – спросил он.

– Да, а вы, наверное, сотрудник…– хотела спросить Ульяна.

– Я сотрудник почты. Вам телеграмма, распишитесь, – протянул он небольшой запечатанный листок трясущимися руками.

Адрес отправителя Ульяне был незнаком. Вскрыв телеграмму, она про себя прочитала:

«Уже знаем о смерти Родиона тчк Выезжаю вместе с сыновьями зпт Вы наверняка в курсе зпт что у Родиона есть двое старших сыновей тчк Будем разбираться с наследством тчк».

Аккуратно сложив листок, она спрятала его в свою кожаную сумку и вернулась за стол.

– Не коллеги? – спросила Мила.

– Нет, ошиблись. Продолжай, пожалуйста, – ответила Ульяна.