Зимняя жертва

К вечеру беглецы остановились у пологого берега и занялись ночлегом. Небо было ясным, решили обойтись без шалаша. Пока Янди разводила костер, Аюна с Аорангом отправились на охоту. Аюна уже успокоилась после побоища на огненной горе и вновь стала весела и беспечна. Глядя на царевну, мохнач старался не выдавать счастья, распиравшего грудь. Вдобавок их догнал Рыкун, о котором Аоранг уже начинал беспокоиться. Едва стемнело, саблезубец выбрался из зарослей и принялся радостно рыскать по лесу вокруг охотников, вспугивая дичь.

Раздувая огонь, Янди краем глаза увидела, как смотрит на нее накх. Весь день он молчал, лишь иногда отвечал невпопад на редкие вопросы. Что он задумал? В том, что даже раненым накх может быть смертельно опасен, лазутчица ничуть не сомневалась. Сегодня и так немногословный Даргаш казался особенно замкнутым и скрытным, и это настораживало Янди. «О чем он догадался? – размышляла она. – Надеюсь, не о том, кто навел на его отряд лютвягов. Тогда дело плохо…»

Через некоторое время охотники вернулись с серым гусем, не долетевшим до зимовья. Птицу запекли в углях, обмазав накопанной тут же у берега глиной.

После ужина маленький отряд расположился на отдых. Уставший за день мохнач упал на шкуру возле костра и мгновенно заснул – управлять тяжелым, неповоротливым челном было делом почти непосильным для обычного человека, Аоранг и так греб за шестерых. Янди вызвалась сторожить первой, за ней Даргаш, и уж под утро, когда тьма сменяется туманной мглой и восходит солнце, – Аюна. Она сама настояла, чтобы нести дозор наравне с прочими.

Солнце ушло за лес, черное небо усыпали яркие осенние звезды. Янди сидела у костра, подбрасывая хворост в ненасытное пламя. Сейчас ей вспоминался совсем иной огонь – тот, взметнувшийся, как живой, при словах ее клятвы.

По коже девушки волной прошел мороз. Всю свою взрослую жизнь она старалась держаться подальше от подобных мест. Именно потому, что с детства помнила, каково оно – жить бок о бок с опасным и жестоким божеством. Не принадлежать себе; осознавать, что в любой миг она может стать жертвой в игре, которую не знает и не понимает… Всякий раз, покидая изукрашенный резными змеями пещерный храм, Янди чувствовала невольное облегчение, будто выбралась из западни. Похоже, теперь, сама того не желая, с этой клятвой она опять угодила в силки. Кто принял ее клятву? Саконский Брат-Огонь или господь Исварха? Или в здешних лесах они не имеют силы? И там, на холме, заправляет неведомый ей подземный дух?

«Зачем я только поклялась пощадить Тхери? – с досадой размышляла она. – Разве он щадил меня? Подумать только, я когда-то верила, что мы будем всегда вместе…»

Взгляд Янди застыл. Глупые детские мечты! Как быстро она тогда от них избавилась! И все же в том, что он ушел, не простившись, и унес в никуда ее сына, было что-то непростительно обидное… Нечто такое, что годы не избывают…

Янди вскинула голову, скорее ощутив, чем услышав чье-то присутствие рядом. Даргаш сидел на корточках в нескольких шагах от нее.

– Ты подпустила меня совсем близко, – произнес он с удивлением.

Янди хотела простодушно ответить, что задумалась, но лишь дернула плечом.

– С того места, где ты лежал, достаточно одного легкого движения запястьем, чтобы метнуть нож. Либо я тебе верю, либо нет.

– И ты мне веришь?

– Если бы не верила, ты бы не проснулся. Вернее, не очнулся – еще там, на заимке Станимира…

– Верно, – кивнул накх. – Но я все же хотел бы понять, кто ты, прежде чем смогу решить, верить тебе или нет.

– Глупости, – отмахнулась Янди. – Накх верит своим отцу и матери, саару, теперь вот – саарсану. А чужеземной девушке накх не поверит никогда. Он всегда будет подозревать ее, ведь так?

– Так. Но сама посуди. Разве могу я не подозревать тебя? Прежде я знал тебя как вендскую травницу. Но вчера ты говорила со стариком на его языке… Никто не знает язык саконов, кроме саконов! Лишь накхи понимают их, ибо наши племена в родстве. Тогда же ты бросилась на меня с ножом…

– Я не хотела причинить тебе вреда, – мягко ответила Янди. – Но не могла допустить, чтобы ты тронул старика.

– Хотела, не хотела… Думаю, в этой земле не нашлось бы воина, кроме разве оборотней Станимира, который, прежде чем сунуть острие к моему горлу, на время отсушил мне другую руку. А ты это сделала запросто, будто иначе и быть не могло. Тогда я понял, что ты не та, за кого себя выдаешь… Потом ты убила волчат-лютвягов… Кто ты, Янди?

– Вендская травница, – не моргнув глазом ответила девушка. – Кстати, пришло время сменить тебе повязку. Иди сюда, помогу снять рубаху!

– Чего ты сейчас хочешь? – с ухмылкой спросил Даргаш. – Излечить мою рану или прервать мне дыхание?

– Здоровый воин в пути полезнее, чем мертвый, – вернула улыбку Янди. – Ты задал вопросы… Что ж, мне скрывать нечего. Я отвечу на них. Сам знаешь: если я попытаюсь солгать, рука моя дрогнет. Ты сразу почувствуешь это…

– Хорошо. Говори.

Янди встала, подошла к Даргашу, осторожно помогла ему избавиться от рубахи и принялась за дело. Бережно сматывая тугую повязку, разворачивающую плечи накха, она начала рассказ: