Зимние детективные истории

Павел мотнул головой. Мужчину в черном отнесло обратно на гребень крыши, а женщина в красном снова стала падать.

Она пролетела не больше метра, когда широкое крыло ворсистой ткани с треском нанизалось на невидимый снизу штырь, одним разом прервав и катастрофическое падение, и тот самый звук.

– Не-е-ет, – пробормотал Павел.

Даже в пьяной дреме он помнил, что падение было и закончилось трагически, но сон упорно подсовывал ему сценарии со счастливым концом.

Женщина в красном повисала в воздухе, зацепившись за рельсу в основании большого кондиционера на восьмом этаже…

Запутавшись в многорядных, как шоссе, бельевых веревках нелегально пристроенного балкона на шестом…

Упав на раскидистые ветви дерева, дотянувшегося до четвертого этажа…

В последнем из привидевшихся Павлу вариантов она и вовсе пробивала своим телом брезентовый тент армейского грузовика, который на самом деле был припаркован в десятке метров от места ее реального падения!

Теоретически любой из этих сценариев мог воплотиться. Достаточно было резкого порыва ветра, чтобы шире распахнуть полы пальто или качнуть в сторону ветку. Счастливый случай мог принять облик глуховатой бабки, расправившей на балконе съехавшиеся веревки, чтобы развесить на них свежевыстиранное белье, или недалекого водителя, припарковавшегося на склоне и забывшего поставить машину на «ручник».

И, хотя в реальности ни один из этих затейливых и нелепых сюжетов не воплотился, мучительное сновидение оставило в подсознании Павла четкий след.

Погружаясь в беспамятство, он еще видел фарфоровую руку в рубиновых каплях, а потом и она исчезла, без следа растворившись в метели.

Белые кристаллы просыпались в черноту, закружились и растаяли. Дворничиха Таня вынула из чая ложечку и подвинула кружку к дяде Саше:

– А вот мы сейчас еще чайку, да и по домам!

Мужчина в черной куртке обхватил ладонями горячую чашку. Его руки уже не дрожали, и голос стал безжизненно ровным:

– Мы по домам, а она в морге лежит…

– Ну, дядь Саш! – Таня строго постучала ложкой по опустевшему чайнику – получилось звонко. – Хватит уже вам убиваться! Вы же не виноваты. Вы же даже помочь хотели!

– Танечка…

В мужском голосе не было ни тепла, ни чувства.

– Я не просто ХОТЕЛ промочь. Я МОГ помочь. Если бы я не струсил, не упустил возможность…

– Да ладно вам, дядь Саш! Я вот тоже не все, что нужно сделала. Лед с крыльца не сколола, и дорожки песком не посыпала.

Мужчина в черном поднял глаза – пустые, как две дырочки в картонной маске. Таня не выдержала его взгляд и потупилась, зачем-то заглянув в чайную чашку.

В темной жиже масляным пятном плескалось отражение голой электрической лампочки.

Желтое пятно собралось в тугой кружок, пославший в приоткрытый глаз Павла острый блик. Он снова зажмурился и протестующе замычал.

– О! Живой! – обрадовался сочный мужской голос.

Павел осторожно открыл глаза, и желтый кружок, оказавшийся латунной пуговицей, пошел вверх, как восходящее солнце. Человек, нависавший над Павлом, распрямился и пробормотал:

– Ну, и слава богу!

Голос у него был ломкий, юношеский.

– Вы кто такие? – неприязненно пробурчал Павел, сообразив, что незваных гостей у него не меньше двух.

– Не поверишь, чувак, мы менты! – весело сообщил сочный баритон.

– Серьезно? – Павел удивился, но не сильно.

Он сел в постели, спустил ноги на пол, потер виски и искоса посмотрел на парнишку с ломким голосом.

– Оперативный отдел Чернореченского УВД, – подтвердил тот.

– Не мой район, – машинально заметил Павел.

– Так точно, не ваш, – стажер Воробьев с укором оглянулся на своего смешливого товарища и строго кашлянул. – Мы, собственно, тут, можно сказать, случайно оказались…

– Ага! Шли мимо, видим – дверь приоткрыта! – по-прежнему радостно подхватил Витя. – Позвонили, постучали – нет ответа. Заглянули – а в прихожей следы борьбы, вещи по полу разбросаны…

– Это я вешалку уронил, – вспомнил Павел.

– Вошли – а в постели тело неподвижное лежит! – не притормозил с увлекательным рассказом Витя.

– Тело – это вы, – зачем-то пояснил стажер Воробьев.

– Я не тело! – не согласился Павел и в подтверждение своей жизнеспособности встал на ноги.

– Вы гражданин Никитин Павел Петрович, так? – не стал спорить Витя. – Одна тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения, русский, проживающий по данному адресу?

– Ну? – гражданин Никитин нахмурил и без того тяжелые брови. – Говорите, мимо шли? Что, и в паспорт мимоходом заглянули? А еще куда?

– У вас там, Павел Петрович, очень интересная кассета в видике торчит, – вместо ответа сообщил стажер Петя. – Не расскажете нам об этом?

– В дружеской беседе за чашечкой чая! – добавил жизнерадостный Витя и без промедления потопал в кухню.

Загудел кран, и тугая струя воды гулко ударила в дно жестяного чайника.

Острие металлического лома вонзилось в лед.

– Тьфу ты! – отворачивая лицо от брызнувших колючих крошек, сплюнул мужик в оранжево-синей куртке городской коммунальной службы. – Ну, ни хрена не работают дворники! Голый лед, хоть бы песочком присыпали! Уроды!