Зимние девочки (ЛП)

Моя соседка (по тюрьме, черт возьми) в New Seasons была тощей, засушенной воблой, которая постоянно лежала в постели и плакала, позволяя слезам и соплям перемазывать ее лицо. Зато весь персонал клиники был непомерно толст. Медсестра, приносящая нам лекарства, была столь толстой, что даже ее кожа едва могла выдержать то, с какой силой она была натянута на ее жирное тело. Если она шла слишком быстро, ее халат задирался, и мы видели желтую диснеевскую футболку, которую она носила под ним.

Я проводила дни, жуя кукурузные зерна, которые попадая в мой рот, застревали между зубов. Укусить. Жевать.

Глотать. Снова. Укусить. Жевать. Глотать. Снова.

Я была хорошей девочкой потому, что не резала руки (шрамов они не увидели) не писала депрессивные стихи (наши дневники проверяли, пока мы были на занятиях) я ела и ела.

Она превращали меня в маленькую розовую свинью, готовящуюся отправиться в супермаркет. Они убивали меня своими мягкими яблоками, и пастой, похожей на червей, маленькими пирожными из холодильника.

Я кусала, жевала и глотала. Врала, врала, врала. День за днем.

(Кто хочет поправиться? Это стоило мне потраченного года. Я стала такой худышкой. Я не была больной, я была сильной). Но то, что я оставалась сильной столь долго, привело меня к тому, что меня, в конечном итоге, заперли здесь. Единственным выходом для них было пихать в меня еду, пока я едва могла передвигаться самостоятельно.

Я засовывала дерьмо в свое горло и чувствовала, что весьма печально отразилось на моих бедрах. Доктора кивали, подписывая очередную бумажку и разрешая мне есть самостоятельно. Через четыре недели ворота открылись. Мама, доктор Мэриган отвезла меня домой, в свой дом, притворяясь, что ничего из этого не происходило. За исключение правил питания, контроля за весом и бесконечного разочарования моей матери.

Кейси поняла. Она выслушала меня и сказала, что я была сильной…

Я заехала в гараж и мой мозг отметил для себя запах бензина. Я не помню, как добралась домой. Я, должно быть, войду в комнату, увидев того парня, диктора новостей, который скажет мне о том, что очередной водитель скрылся с места преступления, сбив кого-то.

Камера покажет кровь и битое стекло на тротуаре. Репортер возьмет интервью у рыдающей женщины, видевшей несчастный случай собственными глазами, стоявшей в то время перед универмагом на Бартлетт-Стрит. Я пойду в гараж, чтоб проверить, нет ли мертвой леди на моем капоте.

У меня во рту будет забавный вкус потому, что в руках находится такая же сумка для покупок.

Я выхожу проверяя сохранность машины — двери,

капот, бамперы, фары, чтобы удостовериться в том, что все хорошо.

Я не попала в аварию, не заметив этого. Фары не разбиты, на дверях нет вмятин.

Мертвая леди не лежит на капоте. Не сегодня.

009.00

Я направляюсь к холодильнику, доставая еду, оставшуюся с Дня Благодарения.

Когда я была настоящей девочкой , День Благодарения мы проводили в доме Ноны Марригэн в Мэне, или в бабушкином доме в Овербрук, Бостон. У Ноны мы ели устриц. У бабушки были каштаны и сосиски. Нона любила ее тыквенный пирог, с корочкой, посыпанной орехами. Бабушкин пирог всегда был с начинкой потому, что она сама привыкла делать его именно так.

За столами сидело множество высоких людей, которые тянулись к тарелкам с едой и говорили слишком громко. Кузины, бабушки, дедушки и прочие родственники, приехавшие издалека. Запах лука и соуса заставлял моих родителей забыть о ссорах, а вкус клюквы заставлял их вспомнить о том, как они смеялись раньше. Мои бабушка и дедушка должны были жить вечно и День Благодарения всегда проходил бы с кружевными скатертями, тонким фарфором и столовым серебром, которое я полировала, сидя на табурете.

Они умерли.

День благодарения на прошлой неделе был подслащен чертовой кучей консервантов и завернут в пластик. Сестра папы не приехала потому, что это слишком далеко. Семья Дженнифер поехала к ее брату потому, что у него дома больше места.

(Мама, доктор Мэриган, скорее всего, съела чисто символический ужин, состоящий из пюре и соус в больничной столовой).

Мы были вчетвером, плюс еще двое. Студенты моего отца. Одна из них была веганом; она взяла несколько кусочков тыквенного хлеба, который привезла сама же. Второй парень приехал к нам с Лос-Анджелеса. Он сказал, что сегодня не будет есть ровным счетом ничего потому, что День Благодарения – геноцид Американского народа. После ужины Эмма спросила папу, для чего этот парень вообще приехал. Папа сказал, что ему нужно было получить рекомендательное письмо. Дженнифер пожелала парню подавиться им.

Я достала немного еды, приготовленной Дженнифер и выложила на тарелку, пару ложек уронив на пол специально для кошек, полила все это кетчупом, и отправила в микроволновку, оставив там достаточно долго для того, чтоб кетчуп растекся и тарелка

выглядела так, как будто я ела. Я оставила дверцу приоткрытой, распространяя по кухне запах этих пищевых отходов.

Проверила часы. Десять минут.