Зимний скорый

— Ладно, — нахмурился Виноградов. — Давай коротко, выводы, самое главное, как на техсовете будешь докладывать.

— Разработано изделие типа «преобразователь» с токопроводящей полимерной плёнкой…

Он говорил и смотрел снизу вверх на неподвижный профиль Виноградова. Тот сидел к нему боком, положив руки на стол, и лишь слегка щурился, когда Григорьев называл главные цифры.

— …Таким образом, на стадии НИР выполнено техническое задание НПО «Энергетик» от семидесятого года…

— Преимущества перед серийным изделием? — всё так же, не глядя, перебил Виноградов. — Для нас?

— Внедрение плёночного изделия позволит высвободить семьдесят человек.

— Ско-олько?! — повернулся Виноградов. Брови его поднялись, он смотрел с насмешливым недоверием.

— Сейчас на двух заводах в производстве серийных преобразователей занято девяносто шесть человек. Все операции ручные: нарезка заготовок, склеивание, пайка. Для выпуска такого же количества плёночных потребуется человек двадцать пять.

— Это если будут дозаторы!

— Конечно. А как же иначе, Виктор Владимирович? Нам лектор, когда о внутренних делах говорит, только и повторяет: дефицит кадров, дефицит кадров! Сосчитано уже: в десятой пятилетке приток рабочих уменьшится, а после восьмидесятого года — резкое снижение численности. Рождаемость упала, эхо войны. А в «Литературке» была статья…

— Да слышал я эти причитания! — поморщился Виноградов. — Что ни директивное письмо из министерства, то крик: снижа-ай трудоемкость, выводи-и людей! Дожились, в России людей не хватает.

— И без директивных ясно, — сказал Григорьев. — Как бываешь на заводах, глаза бы не глядели: сидят за столами десятки женщин — с паяльниками, с ножницами, с кисточками. В цехе — шум от разговоров! Мануфактура средневековая. На Луну уже столько раз летали…

— А о чем они болтают — слышал? — усмехнулся Виноградов.

— Ну, о продуктах, о тряпках — кто что купил. О детях.

— И о мужиках! — наставительно сказал Виноградов. — Там такое подслушаешь, что никакому Фрейду не снилось… Та-ак. В чем выгода «Энергетика»?

— Упрощается конструкция их генераторов, надежность повышается. И мы с технологом «Энергетика» прикидывали: у них в отрасли высвобождается самое малое девяносто человек.

— Что еще? — спросил Виноградов.

— Еще то, что я теперь связь чувствую — между химическим составом и электрофизикой плёнки. Будет новое ТЗ — в полгода отработаю.

— В полгода?

— Может, и быстрее, если помощник будет. — Он помялся, потом всё же сказал: — Конечно, сейчас, чтобы серийное изделие чуть изменить, мы двухлетние темы берем.

Ему это казалось дерзостью, но Виноградов миролюбиво согласился:

— Берем, двухлетние. А потом еще продлеваем… — И вдруг, резко: — Ну, а как говорят в Одессе, что ТЫ с этого будешь иметь? — он не улыбался.

— Я?

— Ты, лично ты, Евгений Григорьев. С плёночного изделия. Что?!

Григорьев нашелся:

— Вот, — сказал он, доставая блокнот. — Две заявки на изобретения.

— Сразу две?

— Так на состав же и на конструкцию.

— Кто авторы? — спросил Виноградов.

— Я и вы.

Виноградов опять придвинул к себе листки с результатами испытаний. Неожиданно ткнул пальцем в колонку цифр:

— А вот — сопротивление изменяется после температурных перепадов!

— Плюс-минус пять процентов. Меньше, чем у серийных.

Виноградов задумался.

А Григорьев почувствовал себя опустошенным до слабости. Всё, что он копил к решающему разговору, что представлялось важным, было выброшено в считанные минуты и улетело во внезапно раскрывшуюся пустоту, не оставив следа.

Виноградов оттолкнул листки.

— Та-ак, — сказал он. — Значит, можно считать, плёночки твои, в первом приближении, соответствуют ТЗ. И семидесятого года… и семьдесят третьего.

— Как — семьдесят третьего? — растерялся Григорьев. — Разве в этом году было новое ТЗ?

— Целых два, — медленно сказал Виноградов. — Повторное от «Энергетика» и еще от «Морских приборов».

— Почему же я их видел?

— Потому что… я их тебе не направлял.

Будто в самолете, провалившемся в глубокую воздушную яму, сердце подпрыгнуло и заколотилось у горла. И кажется, кто-то другой вместо него спросил:

— А кто на них отвечал?

— Я сам и ответил, — сказал Виноградов. — Ответил, что в настоящее время и на ближайшую перспективу… выполнить невозможно. — Он помолчал. — Я твоих результатов еще не знал. Теперь — узнал. Убедился, что ответил правильно.

— Почему? — спросил Григорьев и отстраненно удивился, как у него это выговорилось — спокойно, даже строго.

— Ну… — Виноградов начал и запнулся. — Как тебе объяснить? Я хочу, чтоб ты не просто согласился. Чтоб — понял.

Кажется, Виноградов немного занервничал. Он подбирал слова. Но еще прежде, чем он заговорил, Григорьев, действительно, ПОНЯЛ. Мгновенное, не сразу осмысленное, это понимание было подобно обезболивающему уколу перед взмахом скальпеля. Покалывая морозными иголочками, разлилось онемением в груди. Поднялось в голову, заледенило скулы и остудило мозг.