Злая шутка

Я даже не поняла, что именно меня разбудило – раскат грома или звонок в дверь. Слушать ночью, как барабанит дождь или даже бабахает гром, я люблю. В такие ночи особенно приятно нежиться в тепле и безопасности удобной и теплой постельки. Нудный, неотвратимый звук дождя убаюкивает, я укуталась в сползшее одеяло, подгребла под себя сонного тепленького Фантика, чтобы малыш не испугался грозы, но оказалось, что котенок уже проснулся и даже возмущенно мяукнул: до каких пор, мол, в доме будет действовать этот режим проходного двора? И тут я поняла, что вызвало кошачье раздражение – звонок в дверь. Если шум дождя и убаюкивает, то ночной звонок – точно нет. Я мгновенно проснулась. Была ночь с субботы на воскресенье, и потому мой сон был особенно чутким: когда не нужно рано просыпаться и бежать в суд или на встречу с клиентом, сонные демоны глумятся надо мной, будят посреди ночи, вставляют в голову всякие ненужные мысли, которые вообще-то нужно обдумывать днем. Если бы у меня наутро было назначено заседание, меня было бы не добудиться, потому что я спала бы как убитая. Феофан подумал, что гости пытаются пролезть в дом совсем уж в неурочное время, завозился и даже пару раз грозно рыкнул. Когда я все-таки осознала, что кто-то звонит в дверь, меня пронзило острое и весьма неприятное предчувствие. От ночных визитов ничего хорошего ждать не приходится. Я точно знала, что это не Сережа, поскольку мы расстались, обсудив время новой встречи, и она не была запланирована на два часа ночи. Залила соседей? Убили кого-нибудь? По спине пробежал мерзкий, колкий холодок страха. Я решила не подходить к двери, но звонки продолжались. Мой домофон давно не работает, и я не имею ни малейшего желания его чинить, значит, тот, кто звонит в мою дверь, как-то проник в подъезд среди ночи. После полуминутного колебания я стала склоняться к версии коммунальной катастрофы и все-таки пошла к двери. Вдруг в доме утечка газа или еще что-то в этом духе?

– Кто там? – прохрипела я.

– Ксюша, открой! Я тебя умоляю! Открой дверь! Ксюша, мне некуда идти, прошу тебя, это я, Инга. Не прогоняй меня, умоляю тебя!

На какое-то мгновение я настолько опешила, что даже не поняла, как Инга могла оказаться у моей двери и как она вообще где-то могла оказаться, если давно уже провалилась сквозь землю. Ее голос прогнал остатки сна, и, когда я открыла дверь, Инга практически ввалилась в квартиру и чуть не сшибла меня с ног. Она была совершенно мокрая и дрожала всем телом.

– Ты можешь меня впустить?

– Заходи, – пожала плечами я, – просто непонятно, что это за ночные явления и вообще…

– Я никогда не пришла бы без предупреждения и уж тем более ночью, – всхлипнула Инга, – но у меня нет выхода. Тут единственное место, где он не будет меня искать. Прости. Я уйду потом куда-нибудь, может, завтра с утра, но сейчас у меня совсем нет денег и мне негде переночевать. Если честно, я даже не помню, когда я ела в последний раз.

Инга была совсем не похожа на себя обычную. Исчезли лоск, уверенность в голосе и движениях, даже от привычной ухоженности почти ничего не осталось.

– Тебя трясет, ты промокла, иди в душ, я дам тебе халат.

– У тебя нет коньяка или чего-нибудь такого… А то меня колотит.

– Если ты голодная, то нельзя пить коньяк. Подожди минуту.

Я нашла в кухонном шкафу конфету с марципаном, которую экономно не съела, оставив до лучших времен, налила немного коньяку в рюмку. Инга все еще стояла в прихожей.

– Зайди, что ты там стоишь, – крикнула я.

Она вошла, жадно проглотила шоколадку, запила коньяком, вздохнула, но дрожать не перестала.

– Теперь иди в ванную, – велела я, – ты совсем мокрая. Дверь не закрывай, я принесу халат, его еще найти надо.

Девушку не пришлось уговаривать, через минуту я услышала шум льющейся воды.

Что все это значит? Когда мне было так важно с ней поговорить, она бесследно исчезла, а теперь вдруг появилась среди ночи из ниоткуда после почти месячного отсутствия. И еще надо помнить, что в этот период ее активно искали и не могли найти. Где же она так профессионально пряталась?

Инга вышла из ванной в халате и полотенце, благоухающая моим кремом для лица. Я пододвинула ей тарелку с едой. Готовить среди ночи горячее и потом мыть посуду я стала бы только ради близкой подруги, но никак не ради нее, поэтому предложила бывшей папиной невесте удовольствоваться хлебом с маслом, ветчиной, остатками овощного рагу с говядиной. Когда я увидела, как она набросилась на пищу, мне стало ее жалко, я еще никогда не видела, чтобы человек хватал пищу с такой жадностью. Она и правда голодала. Ну недоедала уж точно.

– Где же ты была все это время? – наконец, спросила я.

– В деревне, – с набитым ртом ответила Инга, – забилась в щель, спасибо, люди подсказали в какую. Но ничто не вечно, деньги кончились, жить не на что, даже еду купить не могу. Дня три уже голодная, ем раз в сутки какую-то лебеду.

Глядя на нее, я поверила.

– Ты выпей еще, согреешься, – предложила я, подвигая к ней бутылку.

– Да мне неудобно как-то, и так ворвалась в два часа ночи…