Зло

Дело в том, что я умею драться. Можно сказать, профессионально. Нет, я не хвастаюсь, не горжусь своим опытом. Так уж выпало, что я дрался, дрался, дрался всю жизнь. По крайней мере, насколько себя помню. Знаешь, как это начинается? Сперва побеждаешь всех в своем классе. Потом тебе бросают вызов разного рода школьные чемпионы — твои сверстники. За ними те, кто постарше. Ты постоянно должен отстаивать свой статус. То есть всегда побеждать. Я надеялся, что здесь все пойдет по-другому. Как видишь — так не получается. В отличие от тебя, я не боюсь трёпки, мне много доставалось, гораздо больше, чем другим. Но думаю, что мне и здесь придётся воевать. И это мне не нравится. Я ведь, так же как и ты, считаю, что главное в жизни достигается головой, а не грубой силой, тем более, не постоянными боями за авторитет. И хотя разбитая губа заживёт, синяк под глазом рассосется, но друзей такая жизнь не прибавляет. Тебя попросту начинают бояться, с тобой фальшивят…

Ах, Эрик, ты так легко говоришь, что, если обидят — можно за себя постоять. Но это тебе можно. Ты даже телом вымахал как гимназист-второклассник. Но поставь себя на моё место — человека, абсолютно неспособного ответить ударом на удар. Можно, конечно, внушать себе, что школа и студенчество важнее сиюминутных отношений с классом или даже советом. Или твердо знать, что интеллектуальная жизнь самоценна. Но ты не представляешь, сколько раз я мечтал быть именно таким, как ты. Точно знающим, что могу дать сдачи, послать их к чёрту, когда они являются со своими идиотскими приказами застелить им постель, купить курева и всё такое. А если не умеешь драться? Допустим, Арне в нашем классе, как только получает горчичник, превращается в обезьяну, строит рожи, пародирует веселый цирковой номер, так что вся столовая ржет. Это ведь его способ защиты, здесь всё понятно. И еще я заметил: если ты не умеешь отстоять себя, над тобою не просто смеются. Ты вроде как притягиваешь насилие, становишься магнитом для чужой злобы. Вот ты сказал, что у тебя нет друзей. А у меня? Кто, по-твоему, станет водиться с жирным и смешным увальнем, который, тронь его пальцем, захнычет как младенец. Да я же тысячу раз мечтал поменяться с тобой…

«Но, Пьер, наверное, следует как-то сопротивляться?»

«Конечно. Их система жестока, сами они — глупцы. Пройдет время, и мы станем с ними драться, хотя совсем другими средствами».

«А сейчас ты убежден, что можно противодействовать им, не применяя силу?»

«Хотел бы верить».

«Я тоже. Наверное, спокойной ночи?»

«Да, спокойной ночи».

«Ты спишь, Пьер?»

«Да, почти».

«Я только хочу сказать, что ты мой друг».

«Ты тоже мой друг, Эрик. Ты единственный друг у меня в этой школе».