Злой город

— Да вот все мыслю, как бы главного не проспать, — проскрипел старик. Его глаза ощупывали фигуру вошедшего вслед за князем Тимохи, словно пытались отыскать в ней какой-то изъян. — Это и есть вестник?

— Уже доложили? — вздохнул князь, опускаясь на дубовый стул с высокой резной спинкой, стоящий во главе стола. — Шустры золотопоясные мужи, когда ненадобно.

— А так уж ненадобно ли?

Князь криво усмехнулся.

— Ко мне гонец прибыл. Кому до того дело, кроме меня?

Старик прищурился.

— До всего, что в граде и в его пределах происходит, есть дело Совету Господ. А значит, и мне.

Внезапно Александр резко подался вперед. Тяжелые кулаки грохнули об стол. Только сейчас Тимоха заметил, насколько круты были плечи молодого князя, внезапно вздыбившиеся под кольчугой двумя округлыми шарами.

— А до Святой Руси есть дело Совету Господ? Ответь-ка, посадник?

Показалось Тимохе, что на мгновение смешался старик. Рыскнули в сторону колючие глаза, мазнули по укоризненному лику Спаса на иконе в углу, но, наткнувшись на посох, вновь обрели хищную хватку. Толстые пальцы шевельнулись и крепче обняли потемневшее от времени дерево, словно обрюзгший водяной подпитался силой от своей коряги.

— Моя забота, чтоб в Новгороде благоденствие и благолепие пребывало, на то меня вече избрало, — заворчал посадник. — За всю Русь не в силах я быть в ответе, на то в других городах свои бояре да князья имеются. А ты, Александр Ярославич, говори да не заговаривайся! Как тебя народная воля на княжение посадила, так и обратно ссадить может!

— Уж не ты ли той волей заправляешь? — хмыкнул князь.

Глаза посадника метали молнии. С силой стукнув посохом об пол, старик тяжело поднялся с лавки и направился к двери. Длинные полы бобрового кожуха волочились по полу, словно крылья подбитой камнем летучей мыши.

Князь опустил голову, закрыл глаза, словно творя про себя короткую молитву. Посадник медленно протянул руку к двери, словно ожидая чего-то.

— Ладно, Степан Твердиславович, не лаяться я сюда пришел, — с видимым усилием произнес Александр. — То, что утаили от меня беду, которая на Руси ныне творится, за то вы с тысяцким да старостами перед Богом ответ держать будете. Ныне же… ныне прошу…

Видно было, что последнее слово далось князю особенно трудно.

— …прикажи тысяцкому снарядить ополчение новгородское. Не за себя прошу — за людей русских. Град Козельск супротив Орды стоит, помощи просит.

— Да ну!

Посадник резко обернулся, будто только что не брел еле-еле к двери, преодолевая старческую немочь.

— А на другом конце света никому боле помочь не надобно?

— Значит, не поможешь, — ровно произнес князь.

— Да ты в своем уме, Ярославич?! — возопил посадник. Тяжелая шапка съехала набок, седые космы выбились из-под собольей опушки, но старику сейчас было не до шапки. — Ты моли Господа за то, что Орда чуток до Новгорода не дошла, назад повернула! А кабы дошла? От кого б мы тогда помощи дождались?

— Вот так каждый думает, за стенами своих городов затворившись! — резко бросил князь. На его лице проступили красные пятна. — Оттого и жжет Орда наши города беспрепятственно!

— А ты сходи на подмогу тому Козельску, рассорься с Ордой! — продолжал бесноваться посадник. Бульканье в его горле сейчас напоминало клокотание варева в закипевшем чугунке. — Глядишь, Батыйка по твоей милости и Новгород сожжет до кучи с остальными!

Александр расслабленно откинулся на спинку стула, губы дернулись в короткой усмешке.

— Хватило б мочи — и без того сжег бы. Да только, как я понял, главный удар на себя Торжок принял, а дойти до Новгорода Орде уже сил не хватило, побоялись не совладать. Но сейчас ты хорошее дело предложил, посадник. Схожу я, пожалуй. Пусть с малой дружиной, со своими, переяславскими — а схожу. Глядишь, хоть тем искуплю нашу вину великую — и за Торжок-град, которому вы в помощи отказали, и за всю остальную Русь, которая от нас не увидала примера воинской доблести, чтоб на Орду всем миром ополчиться.

— Сходи, княже, — тоже внезапно успокоившись, кивнул старик, поправляя шапку. — Вон князь владимирский Георгий Всеволодович тож сходил давеча, да на реке Сити…

И осекся, поняв, что сказал то, о чем говорить не собирался.

— Что на реке Сити? — сузив глаза, спросил Александр.

Деваться было некуда. Начал — так договаривай.

— Да ничо, — раздраженно бросил посадник. — Ни града Владимира боле нет, ни его князя.

— Так… И про то ты знаешь от гонца из Владимира, который новгородцев на битву звал, — задумчиво протянул князь. — А после небось твои соглядатаи, за гонцом посланные, донесли, что русское войско в битве погибло. И с Торжком то же самое было.

— В обчем так, княже!

Посадник приосанился — вроде как даже ростом выше стал и десяток годов сбросил.

«Видать, не так уж немощен дед, как казаться хочет», — подумал Тимоха, все время разговора столбом простоявший одесную[137] князя, не решаясь лишний раз пошевелиться.

— Охота тебе головой в петлю лезть, твое право. Но горожан я на это дело подбивать не стану, потому как не враг Новгороду…

Старец пожевал губами и добавил:

— А посоветую я им другое — иного князя себе подыскать.