Злой наследник

— Не волнуйся, Кирилл. София не какая-то изнеженная маленькая принцесса. Она сильная и может защитить себя. Она жила в доме, полном мужчин famiglia, и была единственной женщиной всю свою жизнь. Ей не нужна моя защита. — Он пренебрежительно махнул рукой в сторону Николая. — Твой брат узнал это на собственном опыте.

Виктор и Антонио погрузились в разговор.

Нико ухмыльнулся, не сводя глаз с Софии.

— Однажды, крутая маленькая мафиози, я верну тебе должок. Тогда ты назовешь меня своим папочкой и будешь умолять сохранить тебе жизнь.

Его темные глаза вспыхнули, и я понял, что вижу редкий проблеск под маской обаяния, которую носил мой брат. Он выглядел смертельно опасным и одержимым.

— Что бы ни согревало тебя по ночам, Николай, — сказала София, вырывая свое запястье из его хватки. Николай откинулся на спинку кресла и уставился на нее, а она повернулась ко мне.

— Так что у тебя за история, Кирилл? Я никогда ничего о тебе не слышала.

— Потому что он живет как монах. С ним ты не получишь никакого удовольствия. Он потерял свой член из-за какой-то девчонки много лет назад и забыл, как им пользоваться, — пробормотал Нико.

От его слов по моим нервным окончаниям пробежала тревога. Николаю было мало что известно, но, учитывая, кто он, это было уже слишком много. Я не хотел, чтобы мой брат узнал что-то о Мэллори, пока я не буду готов. Предпочтительно после того, как я прикую ее за лодыжку к своей кровати, она будет беременна, замужем за мной, а Нико с Виктором будут на глубине семи футов под землей.

— Достаточно, Николай. Уверен, у Софии есть дела поважнее, чем сидеть и слушать подростковые бредни. — Я переключил свое внимание на женщину рядом со мной.

Она была сногсшибательна. В ней чувствовалась та атмосфера, которая часто присуща шикарным итальянкам, — намек на забавную загадочность, словно она только что услышала что-то смешное, но вы не могли быть уверенными наверняка. Копна ее темных блестящих волос выглядела игривой, что не соответствовало серьезному выражению лица. Она накрасила губы кроваво-красной помадой и без особых усилий излучала дорогой шик. Словно картину в музее, я осматривал все ее атрибуты обезличенно. Она была не в моем вкусе. За годы разлуки я пришел к пониманию, что у меня нет предпочтений в цвете волос, типе фигуры или в чем-то еще столь приземленном. У меня был один тип — Молли. Учитывая количество интереса, который вызывали во мне другие женщины, они с таким же успехом могли бы быть предметами мебели.

София Де Санктис выглядела элегантной и избалованной. Слишком шикарной для моей крови. Де Санктисы источали богатство и роскошь, куда бы они ни пошли. Черновы были совершенно другим миром. У нас не было ни класса, ни элегантности. Мы были грубыми, озлобленными и жестокими. София Де Санктис даже не представляла, насколько. Я подозревал, что, несмотря на свое воспитание, она не имела понятия о том, что значит жестокость в руках необразованных мужчин из братвы Чернова.

Бедняжка Мэллори совсем скоро узнает об этом. Мэллори, с её дешевой порванной одеждой и тощей фигурой. Мэллори, с ее бунтарским характером. Даже когда она была достаточно богата, чтобы носить наряды изнеженной принцессы, как София, она предпочитала рваные чулки в сетку, черный лак для ногтей и джинсы из секонд-хенда. Средний палец ее отцу и богатой элите Вудхэйвена.

Однако ее красота от этого не стала менее яркой. Мэллори Мэдисон обладала такой красотой, которая не требовала украшений и позолоты, чтобы сиять. Ее лицо было как удар под дых, и каждый раз это заставало меня врасплох. Николай не шутил, говоря, что я веду монашеский, аскетичный образ жизни. Может быть, я был религиозным фанатиком божества по своему выбору. Мэллори Мэдисон была единственным алтарем, перед которым я преклонял колени. Она была моей, чтобы поклоняться ей, защищать её и ломать.

— Еще я уверен, что у нее есть дела поважнее, чем помолвка с мужчиной, которого она не знает, — продолжил я.

София подняла на меня бровь.

— Продолжай, — подтолкнула она.

Я пригубил свой напиток. От сладости шампанского у меня свело желудок, и я попросил вместо него чистый виски. Я посмотрел на Софию, ожидая ее заказа.

— То же самое, — сказала она официанту, а затем окинула меня серьезным взглядом. — Объясни подробней.

— Добавить особо нечего. Твой отец души в тебе не чает. Думаю, если бы ты выказала недовольство помолвкой, она бы не состоялась, — просто объяснил я.

Для меня было бы проще всего, если бы София отказалась и убедила отца забыть обо всем этом.

Она улыбнулась мне, но в её выражении появился намек на боль и уязвимость, которых раньше не было.

— Мне льстит, что ты думаешь, будто я могу так сильно повлиять на него. Ты переоцениваешь меня, Кирилл. Возможно, моему отцу нравится наряжать меня и водить перед своими людьми на вечеринках, демонстрируя свою умную, жесткую маленькую девочку, но я — марионетка. — Она отпила виски, не дрогнув, пробуя терпкий, согревающий алкоголь. — Он хозяин.