Злой пёс. Плохой волк

Когтин понимал, что каждая минута промедления может стоить ещё одной жизни. Возможно, даже его собственной. Он обратился к Хрюну: Зови ещё своих парней, быстро!

Капитан прижал Серова к стене. Тот хихикал: Парни, вам п*зда. У нас как раз желудки со вчерашнего дня пустые, мы вас на обед зажарим!

Когтин встал и подошёл к волчаре, тыча ему дробовиком в нос: Ты что думаешь, сука…

Хрюн: Группу “Хвост” на подъем, время сейчас, ура.

Вас понял, ура, — раздался искажённый радиоволнами ответ.

Затем присутствующих вновь оглушили хлопки револьверов (теперь к ним прибавился звук короткой автоматной очереди) — ТУХ-ТУХ-ТУХ-РА-ТА-ТА-ТУХ-ТУХ, ТУХ!

Спец, истекая кровью, грохнулся на пол в подъезд. И несколько волчар переступили сначала его труп, а затем и порог квартиры Серова.

Когтин: Да вы *бнулись! (он повесил дробовик на плечо, достал Макаров и направил его на толпу в коридоре) Это полиция Зверска, если вы сделаете ещё хоть шаг — я открываю огонь, выродки, ну, сукины дети! Кто первый?

Это, конечно, не планировалось, как летняя прогулка, — подумал Когтин, — но ситуация явно теперь не оправдывала даже самых приземлённых ожиданий.

Волки не остановились.

Капитан бросил Серова на пол и передёрнул затвор штурмовой винтовки.

Шариков начинал терять сознание. Он даже не мог извернуться должным образом, чтобы прижать лапу к ране. Жизненные соки стремительно покидали молодое собачье тело.

Волки заполнили всё свободное пространство кухни перед ментами. С клыков капала слюна. Волки рычали, таращились красными от ярости глазами на представителей ненавистного закона.

Их коллективный рык спугнул бы всю администрацию Зверска, включая грозного комиссара Лосева.

Кто вооружен, а кто нет — разбираться было некогда. Они же, блин. представились — полиция Зверска.

Коготь Когтина дрогнул на курке, и пуля прилетела одному из волчар прямо в оскаливашуюся морду.

После первого выстрела, Хрюн вскинул автомат и нажал на спуск — РАТАТАТАТАТАТАТАТАТА!!!!

ВЯК-ВЯК-ВЯК-ВЯК — посыпались гильзы под ноги мусорам.

Повалились на пол серые тела; истекая кровью, скуля и предсмертно дергая немытыми хвостами, размазывая красную густую жидкость по грязному паркету.

Серов: МРАЗИ, ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ?! ЧТО ВЫ, СУКИ! РЕБЯТА! РЕБЯТА, *БАНА РОТ, ПАРНИ!!!!!!!! ААААААААААГРХ!!!!

Когтин попытался смахнуть кровь и мозги с лица: Ёб*ный в рот! На хрена ты стреляешь очередью в маленькой комнатушке?! Да ты бы нас всех тут положил! (он подошёл к одному из ещё живых волков, направил ствол и нажал на спуск — БАХ; волчара затих)

Серов: БРАТЬЯ! БРАТЬЯ, СТОЙ, СТОЙ, СУКА!

Когтин: Капитан, заткни ему чем-нибудь пасть. Будем выбираться. (он добил ещё одного — БАХ) Лейтенант?

Шариков: М-м-м…

Когтин: Ты как?

Шариков нервно хохотнул, вложив в эту испуганную усмешку всю оставшуюся у него энергию: Ну… такое.

Эта маленькая кухня с белыми стенами стала красной. В этой маленькой кухне помещалось шесть с половиной трупов и один арестованный. Ещё один — располагался в прихожей.

Хрюн подошёл и, сочувственно вздохнув, прикрыв мёртвому шакалу глаза.

Серов кричал и вырывался, когда капитан выводил его из квартиры: П*ДОРАСЫ! П*ДОРАСЫ, МУСОРА, П*ДОРАСЫ!!! МУ-СО-РА-ПИ-ДО-РА-СЫ!!!

Природа-Мать, как много крови, как же её много… — не унимался встревоженный разум молодого лейтенанта, — Да уж… побратались мы с волками. Одной крови стали, к одному богу на небо отправимся.

Когтин, тем временем, поднял его и взвалил на плечо.

Несколько бойцов, поднявшихся на подмогу, организовали достойное сопровождение. На выходе из квартиры Хрюн ударил арестованного головой о дверной проем, тот заскулил, рассудок его помутился.

Испуганные соседи заглядывали за плечи ментам, но подойти ближе не решались. Когтин понимал, что на них, возможно, смотрят жёны и дети тех, кого они порешили минуту назад.

Когтин: Давай, парень. Больше эти шкуры к нам не сунутся. (Шариков застонал, когда майор ускорил шаг) Больно? Прости, дружище, прости. Терпи, всё будет хорошо.

Шариков: Босс, почему бронежилеты…