Злой пёс. Плохой волк

Майор понимал, что игра вышла за привычные рамки. Не этому, определённо не этому учили его в полицейском институте. Не так он должен был расследовать преступления.

В горле уже давно стоял ком.

Когтин, попутно докуривая сигарету, проследовал к заключённым и скомандовал бойцу, держурившему у камеры Серова: Открывай. И принеси ведро воды. Два ведра.

Вот — волчара. Лежит у его ног, искалеченный и окровавленный.

Шерсть слиплась комьями от крови и испражнений. Дрожит. Некуда ниже падать зверю, даже волчаре.

Но всё-таки не сломлен, — поймал себя на мысли майор. А ещё он с ужасом признал, что они всё же перестарались. Это всё чокнутый капитан, он избил волчару до полусмерти, изнасиловал — одна Мать-Природа знает, какие внутренние повреждения он ему нанёс.

Комиссар же просил работать с задержанным аккуратно…

Окатив Серова двумя вёдрами воды, Когтин сел перед ним на корточки: Послушай меня. Послушай. Узнаёшь?

Серов поднялся на колени и харкнул кровью на пол: Да я твое *бло, начальник, надолго запомню. Убивать меня пришёл?

Когтин подумал, покивал, насмешливо хмыкнул; харкнул на пол: Можно и убить, Максим. Можно и так.

Серов: Да мне за милую душу. Вы у меня, мусора, уже вот где (он ткнул когтистой лапой себе в горло).

Когтин: И жену твою и дочку, всю твою ссаную волчь…

Серов кинулся на майора, но у волчары — истощённого и избитого — не было ни единого шанса против недавно позавтракавшего мента.

От ударов в солнечное сплетение и кадык волчара сдавленно заскулил и вновь свернулся калачиком на ледяном бетонном полу.

Когтин:

Всю твою ссаную волчью семейку мы можем поставить к стенке хоть завтра. Но лично я до греха доводить не хочу.

Серов: Не сумеешь, мразь. Не получится ты, слышишь, осёл?!!

Когтин: Полиция Зверска имеет большое влияние на близлежащие города. А про твою бывшую и дочку Лизку я уже…

Серов рассмеялся, держась за подломанные ребра: Ну вы и мрази… Мрази… (ему хотелось рыдать от раздражения; упоминание имени его любимой девочки казалось волчаре более унизительным, чем недавнее изнасилование дубинкой)

Когтин: Да ты подумай, волчара. Дыши медленно. Оцени обстановку. Свои перспективы. Вспомни наши прошлые беседы. То, что я говорил. Семь лет. Восемь. Максимум — десять.

Серов: Нет, нет, эхехех, отойди… отойди от меня, Сатана. Искушаешь, майор. Уговариваешь грех на себя взять, да и не свой к тому же. А до дочки моей у вас лапы не дотянутся, это я даже не переживаю.

Когтин посмотрел еще немного на лежащего волчару, встал с корточек и открыл двери камеры: Ну, посмотрим.

Шагая по гулкому коридору нулевого этажа, Когтин отчаянно сражался с внезапно ожившим внутри него полицейским. Давненько от него ничего не было слышно.

А тут, вдруг, проснулся.

Про совесть говорить начал, про долг. Молодой сыщик обязан то… обязан это… КЛЯНУСЬ-КЛЯНУСЬ-КЛЯНУСЬ!

На озвученную майором мысль Хрюн долго молчал, раз за разом открывая рыло, но будучи не в состоянии дать вразумительный ответ: Товарищ майор…

Когтин: Ну говори уже!

Хрюн

развел копытами: У меня семья.

Когтин: С комиссаром я это обговорил — он положился на мой опыт.

Хрюн: Опыт чего?

Когтин: Оперативной работы. Я сделаю так, что никто ничего не поймёт.

Хрюн вспомнил бойню в волчьем квартале, которую они устроили; тогда Когтин тоже что-то планировал…

Когтин: Если всё получится — нам по внеочередному дадут.

Хрюн оживился: Это он так сказал?