Злой умысел

Был полдень, и Дэвлин не мог двигаться быстро. От Бостона до Бруклина на дорогу ушло больше, чем от Марблхэда до центра. Когда он свернул на улицу, где жила Келли Эверсон, и подъехал к ее дому, было уже около часа. Внешне все так же, но он все-таки заметил кое-какие изменения. На первом этаже все шторы были задернуты. За день до этого они были открыты. Он вспомнил, как пытался заглянуть в окно столовой, и улыбнулся. Да, не надо обладать особыми умственными способностями, чтобы понять: здесь что-то происходит.

Развернувшись в середине следующего квартала, Дэвлин проехал мимо дома второй раз, думая, что же ему теперь делать. Он развернулся еще раз и, съехав на обочину, припарковался. От дома Эверсона его отделяли еще два, сам дом находился по другую сторону дороги. Несколько секунд он не мог решить, какой же вариант в этой ситуации всего предпочтительней. По собственному опыту он знал — если это правильный след, то лучше ничего не делать.

Глава двенадцатая

Пятница

19 мая 1989 года

11.25

— Сдачу оставьте себе, — сказал Джеффри водителю, выходя из такси возле городского морга. Водитель что-то ему ответил, но Джеффри, не расслышав, наклонился к стеклу.

— Простите, что вы сказали? — переспросил он.

— Ты что, издеваешься? Пятьдесят центов на чай? — И чтобы показать свое отношение к такому пренебрежению его трудом, водитель выбросил сдачу в окно и, не жалея резины колес, умчался прочь.

Джеффри проводил взглядом упавшие четвертаки. Бостонские водители слишком о себе высокого мнения. Он подошел к обочине и подобрал монеты. После этого повернулся и посмотрел на фасад Бостонского городского морга.

Старое здание было покрыто толстым слоем грязи, которая осталась на нем еще с тех времен, когда весь город обогревался только углем. Это огромное сооружение украшал какой-то египетский орнамент, не придавая ему, правда, никакого величия. Оно выглядело скорее как специальное сооружение для съемок фильма ужасов в Голливуде, чем здание научной медицины.

Через центральный вход, руководствуясь табличками на стенах, Джеффри поднялся на второй этаж, в кабинет медицинского эксперта.

— Могу ли я вам чем-нибудь помочь? — снисходительно спросила его какая-то женщина за столом. За спиной у нее в беспорядке стояли пять старых металлических столов, все заваленные письмами, формулярами, конвертами и инструкциями по эксплуатации. Джеффри показалось, что он вдруг случайно попал в прошлое лет на двадцать, к черным телефонам с цифровыми дисками.

— Я врач из больницы Святого Жозефа, — представился Джеффри. — Меня интересует одно вскрытие, которое, если я не ошибаюсь, назначено на сегодня. Это Карен Ходжес.

Не удосужившись ответить, женщина отвернулась, взяла доску расписаний и стала водить по ней пальцем. Где-то на половине она остановилась.

— Это будет делать доктор Уоррен Сейберт. А где он сейчас, я не знаю. — Женщина еще покопалась в каких-то бумагах, с умным видом обвела комнату задумчивым взглядом и, пожав плечами, произнесла: — Скорей всего, наверху в секционном зале.[31]

— А где он находится? — Хотя Джеффри проработал в Бостоне почти двадцать лет, в городском морге ему бывать не доводилось.

— Можете подняться на лифте, если хотите, но я не советую, — сказала женщина. — За углом лестница, лучше поднимитесь по ней. После сверните сначала направо, а затем налево. Не волнуйтесь, заблудиться там просто невозможно. Секционный зал вы сразу найдете.

Джеффри сделал все так, как ему сказали. Фразу «заблудиться там просто невозможно» он слышал до этого много раз, особенно когда говорили о секционном зале в морге. Теперь ему пришлось убедиться в правильности этих слов самому. Еще не дойдя до цели, он уже знал, куда идти, потому что этот отвратительный запах ни с чем нельзя было спутать.

Дверь оказалась открытой. Джеффри с опаской переступил через порог и остановился, не решаясь идти дальше. Секционный зал представлял собой комнату в сорок футов длиной и двадцать шириной, с матовыми стеклами на окнах. В углу комнаты на металлическом шкафу старый обшарпанный вентилятор, разнося во все стороны затхлый воздух, создавал иллюзию ветра.

В секционном зале три длинных стола, сделанных из нержавеющей стали, в данный момент были заняты трупами, двумя мужскими и одним женским — молодой блондинки с кожей цвета слоновой кости, на которой уже проявился характерный синеватый оттенок отмирания.