Злые дети

– Ты знаешь, что делать. Этого жеребца надо стреножить. Не ломать ему ноги, не запугивать. Просто он должен быть ограничен в возможностях. Он должен искать. Но так, чтобы мы могли видеть, что он ищет и куда движется. И чтобы он не мог сделать ничего, чего бы не могли увидеть. Как ты это сделаешь – твоя проблема. Полномочий у тебя для этого достаточно. Ты меня понимаешь?

– Да… – прошелестело из тени.

Едва заметным движением кисти Седой отпустил Агента. В тишине звук удаляющихся торопливых шагов звучал, как капель в огромной жестяной трубе. Взвыла и захлопнулась входная дверь. Седой усмехнулся.

– Ты чем-то недоволен, Роман? – обратился он к тому, кто сидел у стены.

Хмыканье Седой скорее угадал, чем услышал.

– Зачем тебе нужен этот следак? Это потенциальная угроза. Его надо ликвидировать.

Седой покачал головой.

– Знаешь, Роман, я имею насчет тебя далеко идущие планы. Но ты постоянно заставляешь меня сомневаться в моем выборе.

– Почему? – Голос Романа был совершенно ровным. Разве что капелька любопытства просочилась сквозь стенку невозмутимости.

– Ты слишком склонен к простым решениям. Ты недальновиден. Ты идешь к цели как танк по директрисе. Ни одного лишнего движения рычагами. А все, что стоит на твоем пути, должно быть раздавлено.

– И что в этом плохого?

– Ты, Роман, теряешь очень многое. Ты не умеешь просчитывать и обращать себе на пользу то, что должно было пойти тебе во вред. А это очень важно. Жизнь – не боксерский поединок. Жизнь – это очень длинная шахматная партия. Этот следак, как ты говоришь, может быть бесконечно полезен нам. И если даже он окажется не полезен напрямую, окажется с брачком, то может помочь нам исправить другой брак. Понимаешь?

Человек в тени не ответил. Седой чуть скривил губы. Это был не риторический вопрос. Это был прямой вопрос. На него надо было ответить. Роман этого не сделал.

Это могло значить многое. А могло ничего не значить. Роман всегда был очень строптив. Но и очень талантлив. С талантами всегда приходится больше возиться.

Седой вздохнул и поднялся.

– Поехали, Роман, – сказал он, направляясь к двери.

Роман – высокий парень с очень узкой, почти девичьей, талией и широченными плечами двинулся следом. В его серых глазах не отражалось ничего.

Абсолютно.

23.

Если бы Вася-Вася наорал на Виктора, пусть бы оскорблял и унижал, даже ударил! Но полковник юстиции Василий Романович Васильев был холоден, как лед Гренландии. Он ни единым словом, жестом или интонацией не выражал своего отношения к Макарову и тому, что случилось. Он не был даже подчеркнуто официален – это хоть какая-то эмоция. Только спокойное равнодушие. Будто перед ним стоял абсолютно чужой человек.

Макаров был готов к выволочке, наказанию, ярости, презрению. Но не к этому. Васильев вывел его за скобки. Перспективный следователь по особо важным делам Макаров просто перестал существовать в его орбите.

– Василий Романович, не добивайте, – бесцветным голосом произнес Виктор.

Васильев, перебиравший бумаги на своем столе, посмотрел на Макарова поверх очков с удивлением.

– Почему я должен вас добивать? Вы меня с кем-то перепутали.

Виктор сел на стул у стены, не спрашивая разрешения, но Васильев ему ничего не сказал на это прямое нарушение субординации.

– Я имею право знать, – глухо сказал Макаров, упрямо глядя в стену. – Что говорят эксперты?

– Имеете право знать что? Убийство следователя Варюшиной расследуется Следственным комитетом и находится на персональном контроле председателя СКР. Этим занимаются наши лучшие люди. Что такое «тайна следствия», вам, надеюсь, объяснять не нужно? Роль в произошедшей трагедии следователя по особо важным делам Макарова изучается Отделом собственной безопасности, дело ведет майор юстиции Анна Снежкова. Вы с ней знакомы. Еще вопросы?

Виктор опустил голову, пытаясь справиться с бешеным стуком в ушах. Вена на виске пульсировала так сильно, что ощутимо ударяла в кость. Хорошо хоть проклятая боль в затылке, донимавшая его последние дни, куда-то ушла. Во рту пересохло, и простые слова из горла приходилось выталкивать.

– Вы считаете, что это я виноват в ее гибели.

– В гибели следователя Варюшиной виноват тот, кто ее убил. Почему подчиненный следователя по особо важным делам Макарова расследовал дело, от которого Макаров был официально отстранен и оказался один в месте пребывания подозреваемого в серийных убийствах, а второй его подчиненный в это время проводил задержание в другом месте и по тому же делу, от которого Макаров был отстранен, и почему Макаров в это время был в третьем месте, а потом вместо задержания убил подозреваемого – все это является предметом внутреннего расследования. Которому я не намерен препятствовать.