Злые дети

— А как же «мы все одна семья»? — продолжал нарываться Виктор.

— Ты сам себе — семья, — отрезал Вася-Вася.

— И все же — вы в курсе, по какому эпизоду инквизиторы будут меня топить. Помощи не прошу. Но хоть в этом вопросе можете намекнуть?

— Пока по работорговцам. И смерти подозреваемого в последнем деле. Что еще всплывет — не моя головная боль.

— И все же — мы одна семья, — прищурился Макаров. — Когда один из нас тонет, остальные не могут рассчитывать, что окажутся не при делах.

Васильев медленно снял с носа очки, чрезвычайно аккуратно сложил их, положил на стол. И только тогда посмотрел прямо в глаза Виктору.

— Ты уверен, что хочешь продолжить этот разговор? — вкрадчиво спросил полковник юстиции. От его голоса по спине Макарова пробежали мурашки, но он уже сделал ход. Отступать поздно.

— Более чем уверен. Мне нужны друзья, Василий Романович.

— У тебя оригинальный способ заводить друзей.

— Если они не заводятся сами, надо иногда им помочь завестись, — улыбнулся Виктор, демонстрируя беспечность. — У друзей бывает плохая память. Иногда им бывает нужно помочь вспомнить.

— Что именно?

— Да много чего. Например, что устным распоряжением начальства им было запрещено получать оружие и они оказались вынуждены бороться с маньяками голыми руками.

Глаза Васильева сузились.

— Или, например, что некоторые товарищи знали о возможной связи попавшего под проверку бывшего члена семьи с погибшим фигурантом дела. Но никак не дали хода этой информации. Фактически, скрыли важнейшие улики.

Лицо Васильева побагровело. Он с полминуты буравил взглядом Макарова. А потом вдруг расслабился.

— Ну ты и жук, — покачал он головой. А по тону нельзя было понять, восхищается он «жуком» или готовится его раздавить. — Свой собственный прокол, который может тебя пустить на дно, обернуть себе же на пользу. Лихо. Интересно, кто тебя таким приемчикам научил?

— Сам, все сам, — развел руками Виктор.

— В общем, не переживай. Эта тема не всплывет. Если ты думаешь, что полковник Васильев настолько корчагинец, что готов утопиться, чтобы утопить такого, как ты, то ты плохо меня знаешь.

— Ни на мгновение не допускал такой мысли, — усмехнулся Виктор. Ответная усмешка Васи-Васи добра не обещала.

— Более того, — добавил полковник, — я помогу тебе выпутаться по мере сил. Но только помни…

— Что?

— Ни семьи, ни друзей у тебя тут нет. Все исключительно на взаимовыгодной основе. Пока ты мне нужен — получишь поддержку. При малейшем сбое — получишь пинок в задницу и валун на шею, чтоб не всплыл. Доступно?

— Более чем. Лучшего я и желать не могу. Разрешите идти?

— Ступай. И не вздумай руку протянуть на прощание.

Макаров пожал плечами и вышел из кабинета. Неприятный разговор оказался даже проще, чем он опасался. Друзья? Зачем нужны друзья? Партнеры — это гораздо конструктивнее и надежней.

В кабинет Снежковой Макаров пошел сам, не дожидаясь вызова. И даже вошел без стука, нацепив маску ироничной нетерпеливости — мол, у меня, конечно, очень много действительно серьезных дел, но я понимаю, что вам без меня никак, поэтому нате меня, работайте. Но без дерзости и снисходительности — перебор по очкам равносилен поражению. Это в футболе чем больше забьешь, тем лучше. А в картах, как известно по песням, губит не очко, а к одиннадцати — туз.

Впрочем, на инквизиторшу это никак не подействовало. Она молча ткнула пальцем на стул возле ее рабочего стола, достала не слишком толстую папку, развернула ее, положила на стол диктофон и, сказав деловым и равнодушным тоном «Начнем», спокойно посмотрела Виктору в глаза.

Пристальный взгляд — обычный прием при допросах. Но так делают следователи или опера, когда пытаются надавить и даже раздавить авторитетом жертву. В этом же взгляде не было ничего такого. Ни угрозы, ни презрения, ни притворного сочувствия. Тяжелый, но не агрессивный взгляд человека, приступающего к неприятному в общем-то делу.

Отвечая на формальные вопросы, которые всегда задаются по требованию протокола, Виктор незаметно изучал Снежкову. Интересный персонаж. В общем-то такие Виктору нравились. Крупная женщина, но при этом с очень женственными очертаниями, которые не портил даже мундир. С такими габаритами часто встречаются эдакие «полицайки», больше похожие на надзирательниц, в том числе манерами, лексикой, движениями. Нет, в этой все органично, только большое, сильное. Так крепкая крестьянская лошадь кажется грузной, а мощный боевой конь, превосходя в полтора раза в размерах, выглядит стройным и грациозным.

Как и предупреждал Васильев, крутить она Макарова начала по делу с торговцами живым товаром. Но ничего путного не срасталось, Виктор достаточно легко парировал все претензии. Причем, подкрепляя их выдержками из статей внутренних инструкций и других документов, — память у него всегда работала отлично, а в последнее время он вспоминал даже то, чего не знал никогда.