Злые ветра Запада (СИ)

Потому что Джимми купили клетчатый саржевый костюмчик и крепкие красные ботиночки. А Джимми радовался и дудел в подаренную довеском вырезанную из дерева дудочку. Когда он хохотал, показывая первые вылезшие зубы, крупные, как у кролика, Мэри-Энн смеялся не меньше его. Моррис ощущал счастье и желание жить ради самой жизни. И кофейная кожа жены не раздражала, не заставляла злиться и звала притронуться к ней губами. Каждую ночь. А рисунки с ней Моррис хранил в нижнем ящике шкафа в подвале. Они ютились в самом уголке, прижатые друг к другу в плотной папке, не занимая лишнего места. Ведь свободное место принадлежало патронам, пороху, пулям и свинцу.

Когда Моррис возвращался домой, вечером, рассветными сумерками, редкими дневными часами, на полку шкафа тяжело ложились две кобуры, пояс с кармашками под патроны и значок, шелестевший цепью для шеи. Аккуратно стриженный блондинчик Моррис подавал надежды и состоял на хорошем счету у шерифа. Огромного, лоснящегося темно-шоколадным лицом Оливера Мартина Дюморье. Чифом у Морриса ходил самый настоящий, пробу негде ставить на его чернейшестве, ниггер.

Случись такое лет на десять с небольшим пораньше, Моррис первым бы плюнул в того, кто сказал бы про него такое. У него, Морриса, чиф - чистейшей породы ниггер?

Джеймс Алан Моррис родился в Орлеане. Но город не стал его детским садом, школой и колледжем. Всем этим вместе, объединенным под крышей, стала миссия Общества Иисуса. Отец Натаниэль подобрал светловолосого мальчишку на улицу, когда тот прятался на задворках таверны 'У Шейди'. В Колонии, в самом настоящем аду для живых. Но перед этим Моррису пришлось несладко.

Луизиана пожинала плоды прошлого. Луизиана пропиталась ненавистью, болью и кровью цветных. Пусть и случилось это задолго до Бойни. Гнойник, зревший под ее благодатной почвой не спадал даже с отменой 'Джима Кроу' к концу двадцатого века. Как и пару столетий назад, все оставалось по-прежнему.

Ниггер тут, ниггер там. Даже если он или она и вовсе не ниггер. Чванливый юг всегда оставался сам собой. Убирать тростник доставалось либо темнокожим ребятам, либо скатившимся вниз белым пропойцам. Работать в портах залива доставалась им же.

Помаши тесаком от заката до рассвета, срубая упругие стебли, необходимые для дорогого тростникового сахара. Повытирай пот, градом катящийся по собственной темной коже. Выпотроши с утра до ночи половину улова самого маленького рыбацкого судна, стоя по колено в склизких потрохах. Постой под моросящим южным дождем на остановке, дожидаясь автобуса до противоположного конца города. Уклонись от бутылки из-под 'Корз', летящей в тебя из кабриолета, полного белых молодых щенков.

Доберись до трущоб, где живет уже черт его знает какое поколение твоей семьи. Послушай, как плачет совсем еще молодая проститутка из-за стенки. Да-да, она сама выбрала себе жизнь. Но стоит ли вместо нескольких баксов получать вдобавок и несколько ударов по ногам от сытых и совершенно обнаглевших копов-ирландцев?

Бойня не обошла Орлеан стороной. Она зацепила его, скрутив в плотный клубок страх и ненависть, чванство и гордость, жажду мести и жажду лучшей жизни. Залив, взбурливший волнами, лишь помог. Река поднялась на три метра, заливая улицы и топя в темных водах не только жизни горожан, но и судьбу многострадальной Луизианы.

Белые отошли к портам. Цветные заняли сам город. К крови, проливаемой детьми Люцифера, добавились ее же потоки из-за новой войны. Но время всегда и все расставляет на свои места. Вместо врагов из плоти и крови, а порой и без нее, пришли другие.

Эпидемия красной чумы прошлась по побережью и реке метлой. Выкашивала без разбора всех. Белых, черных, красных, желтых, метисов, мулатов, квартеронов и даже индейцев племени чоко, столетиями сидевших в лесах. Моррис выжил. Его семья - нет.

'Сахарок', 'белячок', маленький и оставленный всеми, много ли шансов выжить? Особенно когда ты один? И когда рядом, бунтуя и мстя за прошлые прегрешения белых господ, бушует цветная многоликая толпа? Он выжил. Один.

Время пришло, и Луизиана села за стол переговоров. Торги прошли быстро. Время диктовало скорые решения. Цветные, те из них, что не смогли сбиться в кланы, вернулись на свое место. Вновь вооружились заступами, тесаками, мотыгами, и отправились работать. Разве что бичами их лупили такие же черные, жаждавшие сладкой и сытой жизни, наркотиков, выпивки, белых шлюх и оружия. Взамен белые порты получали тростник, картофель, табак, свиней с курами и прочее, и прочее.

Между Орлеаном и портами залива выросло несколько новых городишек, смешанных, разноцветных и разномастных. Отсюда выходили в поля, на фермы и в леса те, кто так и не смог стать сильными. Здесь оказался в свои семь лет маленький Моррис. Здесь он заработал первый шрам на лице, оставленный острым концом сухой палки, одной из тех, что его лупили сверстники, ютившиеся в хибарах вдоль реки.