Змеелов

Сидели, молчали. Отвосклицались уже, проинформировали друг друга обо всем и даже о мелкой мелочи, ни разу не коснувшись главного в их жизни, той муки, той печали, того, что случилось или не случилось у них, для них, а было мужчинам тридцать три почти годика, они были ровесниками, с одного курса, вместе начинали воевать судьбу. А не случилось и случилось многое. Вот не случилось у Нины, — она была года на четыре моложе своего Захара, не случилось у Ниночки сберечь ребенка, их мальчик умер трех лет, в распроклятом, в чужелюдном для русского человека климате той страны, куда Захара Чижова с женой послали работать. МГИМО — это не только престиж и заграничные шмотки, возможность заработать на «Волгу» и кооперативную шикарную квартиру, шикарно же ее обставив. Ошибаетесь, товарищи! Это тропические лихорадки, это яростные москиты, это бездорожье, безводье, безлюдье, а подчас пагубное многолюдье или, точнее, нелюдье. Мгимошники, пижоны, форсуны, с прононсами и сленгами — они солдаты, да, да, они солдаты и часто самого что ни на есть переднего края. И вот тогда… а вот тогда и становится ясным, кто есть среди них кто.

Не случилось Ростику Знаменскому, не сумел быть солдатом.

Молчали, вспоминали молча, дышали тем воздухом, который был родным от студенческих их пеленок. Трое — это уже мирок, их мирок.

Но, может быть, Захар Чижов был среди них счастливцем? Он ехал, куда посылали. Он не выспрашивал, какой там климат, какое там будет ему бунгало, какой марки будет машина, какой ранг ему установят, велико ли представительство, сколько дадут в валюте, сколько пойдет на книжку. Он ехал, вернее, летел. Он был солдатом, это уж точно. Опоздал родиться, а то бы был одним из тех, кто крестьянскими своими руками, широкой костью отстояли Москву. Солдат, да, солдат. Но Ниночка вышла за него замуж не любя, с отчаяния, что ли. У юных женщин такое случается. И не у юных тоже. Вот кого она любила, этого дуралея несчастного, этого Ростика, таясь, таясь, никто не знал. Так ли, не знали? И когда он женился на их главной у «торезовцев» царевне, на их Елене Прекрасной, из-за которой шла у «мгимошников» форменная Троянская война, — не он женился, а она его на себе женила, объявив всем, откровенная была всегда: «Мне нужен элитный мальчик!» — вот тогда Нина и вышла за своего Чижа, объявив тоже всем: «А мне нужен надежный!» Не ошиблась, Захар Чижов был надежным человеком, это уж не отнять. И он любил ее, как только может такой человек, однолюб кряжистый. Не ошиблась, это Ленка ошиблась. Вот сидит ее «элита», ее «шляхтич княжеских кровей», убитый, нет, побитый и виноватый. Но как же душа встрепенулась, когда вошел он к ним! Как же нелегко ей не смотреть на него! А что в нем, ну, что в нем?! Все такой же, нарцисс проклятый! А Захар!‥ Что — Захар?‥

Сидели, молчали «мгимошники», вот тут, на краю грозной пустыни, в райском садике у фонтанчика.

И тут, в глубине этого садика, кто-то квакающе вздыхал, какая-то квакушка-кукушка завелась.

— Ну и кем ты у нас в Ашхабаде будешь работать? — прервала наконец молчание Нина. — Меня зарыли в бумажках. Визы, визы, визы. Сбегать собираюсь. Зовут и туда, и сюда, и даже в университет преподавать английский. Нет, учить — это не для меня. Сбегу к геологам. Вот увидишь, Захар, сбегу. У нас тут, Ростик, везде все время что-то ищут. Нефть, газ, золото, серу. Все время что-то прокладывают. Каракумский канал за тысячу километров ступил, нефтепроводы тянут, дороги, по трубам провели воду в Небит-Даг, а сейчас ведут в Кара-Калу, в сухие субтропики. Представляешь, что там будет, когда туда придет вода? Я побывала там разок. Рай земной! Гранатовые деревья, грецкие орехи прямо над головой. Виноградники, где выращивают сотни сортов, и горы, горы. Ты теперь свободный, Ростик, рвани туда.

— Приграничный, кажется, район? — спросил Знаменский и свел плечи.

— Да, — сказал Захар. Он осуждающе глянул на жену. — Я тебе сбегу! Визы, визы! Кому-то надо и на визах сидеть.

— О, ты человек долга! Вот дал себя загнать в это пекло!

— Кому-то надо и здесь работать. Здесь сейчас боевой участок. И разве нам плохо здесь, Нина?

— Нам не плохо здесь, Захар. — И она тоже свела плечи. — Так куда же его?

— С учетом всех обстоятельств… Прикидывали, прикидывали… И если учесть интересы дела…

— Да ты не тяни, дипломат! — рассердилась Нина. — Куда его?

— Я телеграфировал Ростику, он знает.

— Подошла работа? — быстро глянула на Знаменского Нина. — Я что-то краем уха слышала и ничего не поняла.

— С учетом всех обстоятельств… — сказал Знаменский, пытаясь улыбнуться.