Змеи Аргадзона

Мы ехали по большому городу, со всех сторон нас окружали высокие многоэтажные дома. Все улицы и сверкающие витрины магазинов и рекламных вывесок освещались лампами. Мы ехали долго, и я уже опять задремала, устав смотреть на всё это великолепие. Когда машина остановилась, мужчина вышел и, открыв дверь, взял меня на руки и понёс. Дойдя до входной двери, он вошёл, поднялся на второй этаж, открыл квартиру и зашёл в неё, пригласив маму. Он уложил меня на постель, снял пальто и ботинки, прикрыл меня одеялом. От постельного белья пахло какими -то цветами, в комнате было тепло и тихо. Согревшись, я быстро уснула, а мужчина, передав маме ключи, сказал, что заедет завтра. Об этом я узнала уже утром и всё выспрашивала маму, будем ли мы жить в этой тёплой квартире и в этом большом городе? Мама мне нервно отвечала, что не знает. Заглядывать в будущее она боялась и мы, прижавшись, друг к другу, сидели и ждали дальнейшей участи. Когда прозвенел звонок, мама вздрогнула и пошла открывать, а я сидела притихшая.

Как же я тогда боялась, что сейчас нас выгонят из этой светлой квартиры, но оказалось, что дядя Толик - так звали мужчину, который подобрал нас на дороге, - совсем не думал нас прогонять... С появлением его в нашей жизни мы, наконец, забыли, что такое голод и холод. Он привозил нам продукты, одежду и книги, по которым мама училась читать сама и учила меня, как могла. Так прошло несколько лет, и за это время мама сильно изменилась. Она менялась на глазах, глубокие морщины пролегли на её лице, голубые глаза стали почти белыми и однажды она не смогла встать с кровати. Дядя Толя предлагал ей позвать врача, а она, посмотрев на него грустно, сказала, что ни один врач не сможет уже помочь.

Я сидела возле неё и тогда ещё не представляла, что такое смерть. А она, как будто почувствовав, что скоро умрёт, глядя на меня, произнесла: «Алькирия, я должна тебе кое-что рассказать. А ты дай слово, что никогда не расскажешь никому о том, что я тебе поведаю».

Я кивнула и со слезами на глазах прижалась к ней, мне было очень жаль маму, и я хотела, чтобы она вновь стала самой молодой и здоровой. А она, погладив меня по голове, стала рассказывать.