Змеи и лестницы

Прежде чем провести разведку боем, Вересень постоял на противоположной стороне улицы, наблюдая за входной дверью. Дверь была капитальная, дубовая, с узкими бойницами из тонированного стекла. По обе стороны от двери стояли веселенькие апельсиновые деревца в кадках (при ближайшем рассмотрении оказавшиеся искусственными), а над ней висела видеокамера.

Уже хорошо.

Вывеска справа от входа (синий фон, золотые буквы) отличалась лаконичностью:

V I C I N G

Пересчитав звезды, Вересень взялся за ручку и попытался прорваться внутрь, но не тут-то было! Дверь не поддалась. Прямо как в борделе, подумал он, или в подпольном казино. Или в кафе-шантане периода сухого закона. Нравы в подобных заведениях суровые: если задержишься перед входом дольше положенного, есть немаленькая вероятность, что из бойницы высунется волосатая, вооруженная кольтом рука.

Конечно, с четырьмя звездами это коррелируется мало, но от черной полосы, в которую вступил Боря Вересень, можно ожидать чего угодно.

После двухминутного унизительного топтания на месте, ему пришла в голову счастливая мысль поискать кнопку звонка. Она нашлась прямо под вывеской, и уже через мгновение раздался сухой щелчок: сработал механизм дистанционного отпирания замка.

Путь был свободен.

За дверью Вересня встретил довольно просторный, уставленный цветами холл. Цветы на этот раз были настоящими и поражали своим – едва ли не тропическим – разнообразием: гибискус, олеандр, орхидеи, амариллисы. Но настоящим украшением холла служили лотосы. Они плавали в небольшом фонтане наперегонки с разноцветными японскими карпами – кои.

Кожаные кресла, низкие столики со стеклянными столешницами, сквозь которые хорошо просматривалась «начинка»: цветочные лепестки, миниатюрные сады камней, старинные монеты, искусно уложенные драпировки – весь интерьер «Викинга» отсылал к колониальному стилю. И не к той дешевке, которой набиты этнические магазины типа «Ганга» и «Розы Мира». Каждая вещь была подобрана со вкусом, ради любой из них не грех было бы и экспедицию снарядить, и трястись в повозках, запряженных остророгими белыми буйволами.

Если бы на ресэпшене сидел Будда, Вересень нисколько бы не удивился.

Но за стойкой из красного дерева обнаружилось вовсе не божество, а самый обычный парень с бейджем, на котором было написано «КИРИЛЛ».

– Слушаю вас, – сказал Кирилл, когда Вересень подошел к стойке.

Поздоровавшись, следователь протянул Кириллу свое удостоверение. И, пока портье изучал его, попытался составить психологический портрет стража при колесе обозрения Сансары. Кириллу было не больше двадцати пяти: лицо приятное, но совершенно не запоминающееся. Его легко представить студентом, еще легче – офисным терпилой, что впадает в спячку с понедельника по пятницу и оживает только к выходным. Ему подошла бы бейсболка разносчика пиццы и черно-белый прикид официанта, а вот с поварским колпаком вышла накладка: он никак не хотел налезать на прилизанную голову Кирилла. После колпака были последовательно отвергнуты бескозырка, строительная и пожарные каски, парик Петра Первого и парик Марии-Антуанетты, жокейская шапочка, казачья папаха и кепка-«аэродром». Когда Вересень перешел к тиаре папы римского (почему-то севшей на голову портье, как влитая), Кирилл, наконец-то, поднял глаза на визитера.

– Слушаю вас, – без всякого выражения повторил он.

Глаза! Только теперь Вересень понял, что этот мальчик никогда не будет разносить пиццу, да и в офисе долго не задержится. А если и задержится, то на самых верхних его этажах. И все это обеспечит Кириллу взгляд – умный, холодный и бесстрастный.

– Меня интересует номер семнадцать.

Кирилл молчал.

– Если быть совсем точным – человек, который снимал его в период с девятнадцатого по двадцать первое июля сего года.

– Увы. Сведений о постояльцах мы не даем. Это зафиксировано в правилах отеля.

– Вы внимательно изучили удостоверение? – Вересень налег грудью на стойку. – Там написано: Следственный комитет Российской Федерации.

– Я умею читать.

– Как гражданин РФ вы обязаны содействовать органам дознания. Предоставить интересующую меня информацию не так уж сложно, не правда ли?

– Несложно. Но мне нужна бумага, на основании которой я могу действовать.

– Удостоверения недостаточно?

– Нет.

– Не будьте формалистом, Кирилл. Вы же понимаете, что через час я вернусь с двадцатью бумажками. Давайте не тратить ни мое, ни ваше время.

Несколько секунд портье раздумывал, глядя куда-то сквозь Вересня. Там, на противоположной стене, висело многофигурное панно с табличкой «Битва Раваны с царем Хайхаев», которое следователь заприметил еще на входе. Исход битвы был пока неясен, и все зависело от Кирилла – к какому лагерю он примкнет.

– Ну, хорошо. Я поищу в компьютере.

Поиски заняли чуть больше времени, чем рассчитывал Вересень. И, тем не менее, ровно через полторы минуты Кирилл оторвался от компьютера и произнес:

– Лоденбах. Человека, который занимал номер семнадцать в июле этого года, звали Вернер Лоденбах. Прибыл вечером девятнадцатого июля.

– А убыл? – быстро спросил Вересень.