Змей (ЛП)

Белле было любопытно, только и всего. Она была заинтригована тем, что чувствовала какое-то противоречие в его характере. Белла решила, что увидела в нем нечто стоящее. Но все было безнадежно.

Лахлан не хотел смущать ни Беллу, ни себя.

- Нет, - солгал он легко. - Я не имею к этому никакого отношения.

Лахлан увидел боль, промелькнувшую в ее взгляде, но заставил себя не обращать внимания.

Шагнув назад, он коротко кивнул Белле. - Спокойной ночи, миледи. Будьте аккуратнее при ходьбе. Вам понадобятся все ваши силы в ближайшие несколько дней.

Лахлан ушел, делая вид, что не замечает, как она смотрит на него.

Он солгал. Белла не знала, как, но она поняла это. Лахлан передал сообщение ее дочери.

Почему он не хотел, чтобы она знала? Это та самая причина, из-за которой он не поцеловал ее? Это та самая причина, из-за которой он пытался отпугнуть ее, сказав, что он убил свою жену? Она поняла, что в этой истории было гораздо больше, чем он хотел показать.

Белла оттолкнула бы Лахлана, конечно. Она была почти уверена в этом. Здравомыслие победило бы еще до того, как он прикоснулся бы к ее губам. Белла видела это почти непреодолимое желание, и совершенно неправильно было бы поддерживать это странное взаимное влечение.

Ее муж оформил раздельное проживание, но он слишком много лет обвинял ее, чтобы эти обвинения можно было так быстро забыть. Лахлан никогда не сможет быть ее законным мужем. Позволить Лахлану прикоснуться к себе – это значит стать тем, в чем обвинял ее Бьюкен.

Белла была рада, что Лахлан отверг ее. Рада, что он осознал ошибку прежде нее. Рада, что он излечил ее от любых иллюзий.

Если она и увидела хоть какой-то проблеск доброты в нем, то она ошиблась.

Ее сердце потянулось к нему, когда он рассказал ей о своей матери, но он не хотел или не нуждался в ее сочувствии.

Лахлан говорил так, как будто рассказывал о ком-то другом. Сухо. Бесстрастно. Факты. Как будто он докладывал командиру.

События детства не имели больше для него значения. Ничто не имело для него значения. И хорошо бы ей помнить об этом. Даже если время от времени Лахлан заставлял ее забыть.

Белла глубоко вдохнула, неровное дыхание отдавалось болью в груди. Боль уйдет.

Но этого не произошло. Всю мучительно короткую ночь эта боль горела в груди, а затем в мрачные темные предрассветные часы Белла опять пыталась утишить ее. Когда Лахлан скользнул по Белле взглядом, пока они собирались во дворе, она почувствовала новую волну болезненного жара.

Его равнодушие было как пощечина, что сразу заставило Беллу вернуться к реальности. Лахлан был человеком, ответственным за их - общую - безопасность. Это должно быть ее первой и единственной заботой.

Забавно, что Белла приняла его руководство так легко, так же как неделю назад она настолько сильно сопротивлялась этому. Разбойник Макруайри или нет, но в одном Роберт был прав: если кто-то мог доставить их в безопасное место, то только он.

Белла доверяла Лахлану свою жизнь, больше ей нечего было ему доверить.

- Держите свои капюшоны надетыми на головы, - сказал Лахлан. – Нам надо слиться с ночью настолько, насколько это возможно.

Грубые и колючие, темно-коричневые шерстяные плащи трудно будет заметить в темноте. Группа будет видна только мгновение, когда они выйдут из ворот перед спуском в водохранилище, но лучше не рисковать.

- Вы готовы? - спросил он, стоящих перед его глазами женщин и детей.

Чуть помедлив, они кивнули.

Затем Белла услышала звук открывающихся ворот, их открывали медленно и как можно тише. Ее сердце бешено затрепыхалось. Белла смотрела на бледные, встревоженные лица вокруг нее и понимала, что она была не единственной, кому было страшно.

Здесь были все те, кто прибыл накануне вечером: королева, Марджори Брюс, Мэри Брюс, Кристина Брюс и ее сын, Маргарет, придворные дамы, Атолл, Магнус, Уильям, двух других воинов она не знала, и, конечно, Лахлан.

Из прежних спутников - сэр Джеймс Дуглас был отправлен еще раньше с посланием для короля, если его можно будет найти, Робби Бойд и Алекс Сетон остались с Найджелом, чтобы защищать замок.

Когда ворота были открыты, Лахлан быстро проверил обстановку снаружи, а потом выпустил людей. Магнус пошел первым, возглавляя группу. Юный граф начал говорить, но его мать Кристина быстро шикнула на него.

- Ваша очередь, графиня.

Белла оглянулась, понимая, что она была последней. Она кивнула и пошла вниз по ступеням ворот. Белла не слышала Лахлана, идущего за ней – он двигался бесшумно, как призрак, - но знала, что он сзади.

Чтобы использовать естественную защиту, стена крепостного вала была построена на краю крутого, скалистого берега реки, который местные жители назвали последнее прибежище. Крутая, местами обвалившаяся, лестница была вырезана в скале, чтобы соединить замок со старым водохранилищем и домом-колодцем с другой стороны прохода. Они отошли всего на несколько шагов от замка, как уже добрались до входа, прикрытого в течение многих лет куском теперь уже гниющей древесины.