Змеиная Академия. Щит наследника

Древний поморщился, стирая капли крови из носа. Как же он еще позорно слаб! Впрочем, малышка Рин и ее младшие подчиненные не так уж плохо потрудились. А он скоро станет сильнее, стоит только аватаре встать на ноги. Осталось лишь последнее. Возможно, Илшиарден его никогда не простит за этот шаг, никогда не поймет. Но это и его проклятие, и его награда, и его возможность все еще жить и дышать. Он посмотрел на мертвенно-бледное лицо подопечного. Он и так опутан обязательствами и клятвами. Главное, яд проклятия и чужого очарования уничтожен. А значит, покусившуюся на его собственность отступницу ждет суровая кара. Древний с предвкушением облизнулся, на этот раз беря в руки остро заточенный ритуальный клинок.

Алтарь заброшенного храма засветился.

– Жертва принесена, плата назначена, прими же, сила моя, в место сие хранителя и жреца, плоть от плоти моей, часть души моей, сердце магии моей.

Острое лезвие вырезало узоры на беззащитно откинутой шее, но крови не было – она испарялась раньше, чем успевала стечь. Тихий речитатив. Волны магии. Узор, заключивший шею и грудь лежащего иршаса в ловушку светящихся линий.

– Отныне и навеки он слуга и сосуд мой, мой карающий меч и мой Щит, таково мое слово! Иссэ!

Вспышка. Грохот. Море силы, вливающееся в него от обновленного храма и полностью принадлежащего ему существа. Губы растягиваются в безумной, радостной улыбке. Эскайр легко касается руки лежащего на алтаре иршаса, приводя его в сознание. Тот жмурится, вздрагивая, шипит сквозь клыки и покоряется, ощущая жреческую печать. Иршасы падки на мощь и силу, а сейчас он пропитан божественной энергией с ног до головы. На губах Верховного Судьи расцветает жестокая усмешка, смешанная со смутной тревогой. К счастью для себя, инициированный жрец сейчас едва ли полностью сознает, что происходит, но это даст после силы пережить то, что с ним сотворили. И узнать, кто сотворил. Похмелье будет тяжелым.

Да, он тоже чувствует, как колеблются и дрожат нити. В империи началась война.

– Что ж, мой жрец, поиграем?

В воздух взвилось согласное шипение.

Императорский дворец. Император Льяш-Таэ Шелларион

Огромный змей свился кольцами в чаше-троне, едва заметно поглаживая когтями лепестки. Гребни раскрылись полностью, собирая информацию со всей столицы. Пусть он не был таким сильным менталистом, как его сын и наследник, но император обладал другими талантами. Он все еще оставался самым сильным магом империи, будучи жрецом и аватарой своего бога, хотя… Мир заколебался, дрогнул.

Расцвела сверхновая – ослепительно-черная, заставившая на миг замереть и тихо зашипеть.

– А ты не теряеш-шь зря времени, древний! Благо Яр тебе попус-стительствует…

Он давно ждал, когда заговорщики сами сделают последний шаг в уготованную им пропасть. Шелларион не желал терпеть более обман и предательство, его и так обманывали слишком долго. А он терпел и закрывал на все глаза, надеясь, что те, кто когда-то были родными, одумаются. Больше иршас ждать не хотел, да он и устал быть один.

В зал скользнули неслышно тени, склонились перед императором. Два иршаса и три каэрха. Еще двое каэрхов, пониже ростом и явно младше, были в подчиняющих ошейниках. Мальчишки, влипшие в игры богов. Что ж, он даст им шанс исправиться и выкупить свою жизнь, тем более что дочь Илшиардена так отчаянно за них молила.

– Что прикажете, повелитель? – заговорил старший каэрх. – У нас все готово.

– Эргрэ усыпить, слишком опутали его чужие заклятия, он достойно держался, я сам разберусь после, Первый, – негромко приказал иршас, чуть шевельнув хвостом.

Мальчишки, замерев, как марионетки с обрезанными ниточками, упали на колени, касаясь лбом пола.

– Вы двое, – острый коготь поманил ближе, – в город! Найдите карринэ Дейирин и охраняйте ее ценой собственной жизни. Это ясно? – Меж клыков мелькнул раздвоенный язык, заставляя младших вассалов свернуться в клубок, поскуливая от вдавливающей в пол силы. – Если с избранницей моего сына что-то случится…

Договаривать император не стал.

– Они искупят, владыка, – тихо произнес Первый, глядя на мальчишек с болезненной виной и тоской. Страшно видеть своих детей такими униженными, раздавленными, предавшими, пусть и не по своей воле.

Когда оба младших, подчиняясь приказу, удалились, император обернулся к оставшимся теням. Тяжелый взгляд золотисто-алых глаз с вертикальным зрачком невольно смягчился при виде коленопреклоненного вассала.

– Они искупят, Валиар. И они вернутся к тебе свободными, я обещаю. Что бы обо мне ни думали, мне действительно невозможно солгать. Никто не накажет их сильнее, чем они сами. И искупление это нужно скорее им, чем мне.

Каэрх ничего не сказал в ответ, лишь склонился еще ниже, прижав руку к сердцу.