Значит, я умерла

«Легко ей говорить», – горестно думал я, заканчивая разговор. В ее голове нет хора, который шепчет: «Я полон скрытых страхов». Она не живет, снедаемая беспокойством о том, какой части своих воспоминаний можно верить, а какой – нет.

Машинально я зашел в ванную. В футляре с туалетными принадлежностями лежал бритвенный станок. Я достал его и сломал о раковину пластиковый корпус. Из него высыпались фрагменты лезвий – четыре штуки. Я собрал их в ладонь. В них, точно в крошечных зеркальцах, отражались отдельные черты моего лица – глаз, губа. Расколотое отражение в точности соответствовало тому, как я себя чувствовал. Я рос, смиряя душевную пытку физической болью, но тут понял, что это мне больше не поможет. Я и так весь в шрамах, словно в татуировках, а боль внутри как была, так никуда и не делась.

Мне почему-то вспомнился мой последний разговор с Кэролайн. «Может, поднимешься, Бен? Мне просто не терпится. Неужели мы наконец это сделаем?»

Она была в ярости, когда поняла, что это не он, а я. «Что ты здесь делаешь?»

«Живу, если ты забыла», – сказал я.

«Я больше не хочу быть твоей женой. Разве это так трудно понять, Тео? Уходи из моего дома». Вот что сказала мне тогда Кэролайн.

Я ворвался в свою спальню, но никак не мог вспомнить, зачем я здесь. Тогда схватил со стены нашу с Каро свадебную фотографию, выскочил с ней в коридор, где изо всех сил треснул рамкой о косяк. Осколки стекла и дерева брызнули во все стороны.

«Мне плевать, как ты живешь, – сказал я жене. – Дом можешь оставить себе, но Тедди я тебе не отдам».

Кэролайн ответила мне испуганным, остановившимся взглядом. Я спустился по лестнице и вышел из дома. Это была наша последняя встреча. Меня тошнило при одном воспоминании о ней…

Я бросил лезвия в корзину с мусором. Настанет день, когда я должен буду научить своего сына справляться с болью. И как я это сделаю, если не умею сам?

Я посидел, дожидаясь, когда схлынут сожаления о прошлом, и только потом взялся за телефон и набрал номер, которым пользовался редко. Конечно, Джульетта не ответила. Говорить пришлось с ее голосовой почтой.

– Это Тео, – сказал я. – Я в Берлине. Приехал сюда, чтобы… пытаюсь восстановить кое-какие пробелы в памяти. У меня есть к тебе вопрос. Ты наверняка помнишь ту ночь, когда умерла Мирей. В самолете ты сказала, что я испортил твою неделю в Париже. Но почему ты была в Париже? Ты ведь тогда училась. – Я перевел дыхание. – А вопрос вот какой: ты сама решила тогда поехать в Европу? Или это отец огорошил тебя внезапным подарком? Видишь ли, я тут выяснил, что в ту ночь отец меня подставил… Не исключено, что он подставил и тебя.

Часть III

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.

Ф. Ницше

Глава 38

Дейрдре

В субботу я спала в собственной постели у себя в застенке, хотя моя дверь была по-прежнему оклеена полосатой полицейской лентой как место преступления. Я взяла пару черных мешков для мусора, склеила их вместе скотчем и им же приклеила к двери, после чего упала на свой матрас. В голове бурлили мысли, которые слишком смущали меня, чтобы я могла ими с кем-то поделиться. Всего два дня назад я готова была распять Тео за убийство моей сестры, но теперь я глядела на него другими глазами – как, впрочем, и на Каро. Я и раньше часто спешила с выводами, и на этот раз, похоже, сделала ту же ошибку.

Путаница в моей голове не прояснилась, когда в воскресенье я проснулась и обнаружила на телефоне письмо от зятя: «Дейрдре, я в аэропорту Берлина, лечу домой. Буду на месте в воскресенье в полдень. Очень нужно с тобой поговорить. Не могли бы мы встретиться? Спасибо. Тео».

Я еще повалялась на матрасе, пялясь в сообщение, но в восемь все же выползла из постели. «Отличное предложение, – написала я в ответ. – Я тоже хочу поговорить. Весь день свободна». До прибытия его рейса было еще четыре часа – значит, я смогу раскопать еще что-нибудь, прежде чем мы встретимся лицом к лицу.

Больше всего мне хотелось поговорить с Джульеттой. Я никогда не была у нее дома, но точно знала, где она живет. У Трэкстонов был такой образцово-показательный отель на Парк-лейн и еще один бутик-отель на Кросби-стрит. Там Джульетта занимала номер в пентхаузе с собственным лифтом. Я позвонила ей по пути в метро.

– Ты серьезно вчера предлагала поменяться историями о родичах?

– Еще как, – ответила она. – Когда и где?

– Я могу подъехать к тебе примерно через час. – Попасть на поезд, идущий из Квинса в центр в воскресенье утром, было почти нереально, но мне не хотелось вводить ее в курс своих проблем.

– Отлично, – ответила Джульетта. – Пока закажу пару «Мимоз».

И она повесила трубку, не дав мне возможности сообщить ей, что я не пью.