Знай, что я люблю тебя

Аза поднялась и пошла прочь, не оглядываясь, пока сверкающий диск дневного светила полностью не скрылся за горизонтом. Спустя буквально несколько минут поверхность почвы начала стремительно охлаждаться. Каждый раз, когда налетал порыв ветра, сахарави чувствовала, как по коже пробегают мурашки. Она не теряла времени даром — в последний раз убедившись, что сердце иностранки слабо, но бьется, встала и решительно направилась на юго-запад. Мало-помалу продвигаясь вперед, она продолжала просчитывать все возможные варианты выживания. Увы, она даже примерно не представляла себе, как далеко до ближайшего поселения. Местные жители обладали способностью ориентироваться в ночной пустыне, но она с трудом представляла себе, как это делается. Ведь полжизни Аза провела на Кубе, где училась. И пустыня часто представлялась ей враждебной и чуждой, как какой-нибудь иностранке, несмотря на то, что последние три года она не покидала здешних мест. Она хорошо помнила: чтобы попасть в конкретную точку, надо внимательно следить за своим курсом и ни в коем случае не отклоняться от прямой линии. Только тогда достигнешь цели, потому что любой, даже самый незаметный шаг в сторону от дороги в итоге уведет тебя на несколько километров от пункта назначения. Аза шла не торопясь, чтобы не растерять остатки и без того скудных сил. Она старалась не думать о жажде, терзавшей ее все сильней. Если не слишком потеть и лечь в песок, едва рассветет, решила она, то можно прошагать и следующую ночь тоже. Но все это были лишь смелые предположения. Между тем, ее шаг становился все более тяжелым. Она постоянно оступалась и падала ничком на землю. Мало-помалу зрение начало затуманиваться. Несмотря на полную луну, освещавшую пустыню, сахарави едва могла различить, что находится в пяти-шести метрах впереди. Она уже больше суток ничего не ела. Силы постепенно оставляли ее. До рассвета оставалось еще несколько часов, когда она в изнеможении рухнула на песок и уже не смогла подняться.

Очнуться ее заставил раздавшийся рядом шум. Почва под ней вибрировала. Аза с трудом разлепила веки, не в силах, как пьяная, сфокусировать взгляд. Она не понимала, где находится, помнила только, как укрылась тканью платка, чтобы защититься от опасных пустынных насекомых. Ей было очень холодно. Когда шум стал приближаться, она всерьез испугалась, что у нее начались галлюцинации. Голова раскалывалась. Сахарави с трудом приподнялась, чтобы осмотреться вокруг, но ничего и никого не увидела. Солнце встало меньше двух часов назад. Она снова в изнеможении опустилась на землю, но в тот же миг шум заставил ее подпрыгнуть. Сомнений не было — это был шум работающего двигателя грузовика. Аза прислушивалась изо всех сил, но ветер, как назло, поменял направление. На горизонте она разглядела столб песка, явно выдававший движение колонны из нескольких автомобилей. Ей даже не пришло в голову, что Лемесье со своими приспешниками мог вернуться, чтобы возобновить поиски. Хотя самих машин за пылью было не разглядеть, по виду пылевого облака она догадалась, что они едут довольно медленно. Мысленно прикинув путь, по которому двигалась колонна, женщина поднялась на ноги и побрела по прямой линии так, чтобы через некоторое время их пути пересеклись. До грузовиков было около двух километров, хотя Аза и не была уверена — она уже не могла адекватно оценивать расстояния. С каждым ее шагом песок постепенно вытряхивался из сухой одежды, зато глаза подернулись влагой, а в уголках губ скопилась вязкая слюна. Она вытряхнула песок из ушей и накинула на голову платок. Когда до машин оставалось метров пятьдесят, Аза попыталась расправить плечи и выпрямиться, чтобы скрыть свое отчаянное положение. Наконец, ее заметили. Колонна состояла из четырех грузовиков с крытым брезентом кузовом и двух внедорожников. Даже издалека она разглядела изумление на лицах молодых солдат. Ее охватил безотчетный стыд, она молила Бога лишь об одном — чтобы среди этих людей не оказалось знакомых.