«Знаю человека во Христе...»: жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова

Я попросил у митрополита отпуск и отправился на Святую Гору, чтобы там принять окончательное решение. Я прожил в монастыре Ставроникита больше месяца, с конца июля до начала сентября 1985 года, в молитве и безмолвии, пользуясь любовью отцов монастыря. Решение вопроса я предоставил Богу, Пресвятой Госпоже Богородице и часто обсуждал эту тему с отцом Паисием.

Старец Паисий согласился со старцем Софронием, но, так как видел, что мой уход поставил бы монахов монастыря в трудное положение, побудил меня в последний раз попытаться остаться в монастыре, исполняя то, что велит митрополит, и тогда Бог Сам явит мне свою волю.

Пребывание на Святой Горе в качестве одного из братьев монастыря Ставроникита имело для меня важное значение. Я помолился и успокоился. Там у меня родился замысел книги "Православная психотерапия", которую я начал писать после возвращения в Эдессу в "духе" учения старца Софрония и святогорской атмосферы.

Тем не менее через год я убедился, что мое пребывание в Эдессе невозможно, и уехал оттуда. Позже так поступили и братья монастыря. Я следовал не только совету старца Софрония, но и завету блаженнейшего старца моего, митрополита Эдессы, Пеллы и Алмопии Каллиника, который незадолго до своей кончины говорил мне: "Если новый митрополит не захочет, чтобы ты оставался, возьми у него благословение и уходи. Никогда не ссорься с митрополитом, иначе потеряешь благословение Божие".

Обо всем этом я написал, чтобы показать, что старец Софроний с пастырской любовью наблюдал за моей духовной жизнью. Подробнее рассказать об этом в данной книге у меня нет возможности.

Все те мучительные испытания, через которые я тогда прошел, не позволили мне посетить монастырь в 1986 и 1987 годах. Я переживал те же искушения и испытания, что и мои наставники, у которых я учился много лет. В то время я, как и они, переживал период утраты благодати после многих благословений, которые получал раньше. Такой период отступления благодати бывает более плодотворным, если переживать его с надеждой, терпением и верой в Бога.

1988 год

В начале 1987 года я уехал из митрополии Эдессы, Пеллы и Алмопии и сначала служил проповедником в святой митрополии Фив и Левадии, а с августа того же года я стал проповедником святой архиепископии Афинской.

В январе 1988 года по решению блаженнейшего архиепископа Афинского владыки Серафима я прибыл в ливанский город Триполи, на Белементийский богословский факультет, где преподавал сначала греческий язык, а затем православную этику.

Из Ливана я послал старцу письмо, в котором описал свою жизнь в Ливане. В июле 1988 года, по прошествии трех лет, я снова посетил монастырь Святого Иоанна Предтечи в Эссексе.

Увидев меня, старец Софроний сказал: "Благодарим Вас, что Вы затратили силы и средства, чтобы приехать". Я ответил: "Я приезжаю, чтобы получить воздаяние". Старец пошутил: "Вы — хороший торговец". Я ответил: "Лучше бы я был торговцем добра". Старец сказал: "Отцы говорят, что мы должны быть торговцами".

Старец незадолго до моего визита прочитал мою статью в газете Священного Синода "Церковная правда" о Старце Силуане и так оценил ее: "Мне очень понравилась Ваша статья в "Церковной правде". Она очень хорошая". И добавил: "Пишите богословские труды о Старце Силуане".

Так как я уехал из Эдессы из-за нового митрополита и старец советовал мне тогда отправиться на Святую Гору, теперь при нашей встрече он сказал мне: "Я ничего не имею против. Я полагал, что Вы можете уйти в пустыню Святой Горы и писать богословские труды. Но Вы избрали другой путь. Не имею никаких возражений. Желаю Вам возрастать и проповедовать". Великодушие отца Софрония проявлялось во всех его поступках.

Я попросил его побеседовать со мной, и он назначил встречу на пять часов пополудни, как я и записал в своей записной книжке. Следует заметить, что в тот день он не пришел на трапезу, чтобы не устать и иметь силы говорить со мной. Мы беседовали с ним около получаса, и в заключение он сказал: "Слава Богу, что у нас нашлись время и силы и мы с Вами поговорили".

Среди прочего он говорил мне следующее:

— Смирение Христово отличается от аскетического смирения. Никто из святых не говорил, подобно Силуану, о Христовом смирении как неотъемлемом свойстве. Святой Силуан созерцал Божественную энергию смирения в момент явления ему Христа, и тогда его тело исполнилось благодатью. Однако потом всю свою жизнь он жил богооставленность. Чем величественнее видение Бога, тем больше боль и скорбь.

— Различие в понимании Персоны существует не только у христиан и мусульман, но и у самих христиан, т. е. у православных и протестантов. Ибо Бог есть Лицо, и человек есть лицо. Мы можем говорить о человеке-лице, ибо человек есть образ Божий.

— Святой Дух дает откровение человеку, когда в сердце есть боль. Тогда человек отличает Божественное от диавольского.