Знак

И… я в одной кофте?

Да что произошло?!

– Что ты помнишь ещё? – спросил он, поглаживая мои колени.

– Я не знаю, – сморщилась, не прекращая елозить, – ничего. Ничего не помню!

– Эй! – Люк перехватил мое лицо, восстанавливая зрительный контакт, – Подумай еще. Это важно.

Посмотрела в ясные глаза парня. Он казался уставшим и взволнованным, поэтому кивнула, медленно опускаясь обратно под теплый плед.

– Я помню больницу. Да, точно! Мы пошли поговорить с Марком, но вместо него нашли палату Дилана.

– Он в порядке?

– Дилан? Он был без сознания. Я не знаю.

– Ладно, это позже обсудим, что было дальше?

– Дальше мы с Кристин решили проследить за Марком, – замолкла. Виновато подняла глаза на Люка, кусая больную губу, – и мы взяли твою машину.

Его лицо не изменилось, только взгляд стал печальнее.

– Ты уже знаешь? – спросила я.

Кивнул.

Я вздохнула, обреченно застонав:

– Прости меня.

– Главное, что ты жива. Что ещё помнишь?

– Хорошо, – сплела пальцы, посмотрев на них, – ночью Марк куда-то собрался и мы поехали за ним. Он привел нас к тому зданию, где мы ждали Птицу неделю назад.

– Да, я понял. Что дальше?

– Мы с Кристин зашли туда, нашли Марка и увидели мужчину… он был, – замерла на половине слова, глаза расширились, – боже, – выдохнула, прикрыв рот, – он был мертв, ему… ему, – в глазах застыла картинка, – его убили.

Люк переплел свои ладони на моей талии, прижав к себе:

– Не плачь, все прошло.

– Ты не понимаешь, – всхлипнула, только сейчас осознав, что слезы давно текли по щекам, – это был не Марк, это был Птица. Мы ошиблись. А он… он убил их. Всех.

– Тише, тише.

– Нет! – вскрикнула, откинув от себя руки. Зрачки бешено заметались по комнате, затем по лицу Люка, и вопрос назрел сам собой, – Г-где Кристин?! – прохрипела, вложив все силы и самообладание в эти слова.

Люк промолчал. Только отвел глаза в сторону.

Мое тело. Оно оцепенело от страха. От накатившей тошноты.

– Чего ты молчишь?! – схватила Люка за футболку, встряхнув, – Что с ней?!

Он посмотрел в глаза, накрывая мои ладони, сжатые в кулаки. Его лицо побледнело:

– Послушай меня, хорошо?

– Где она…

– Я не смог скрыть от отца план Птицы. Им нужна была помощь, не смотря на то, что отец выяснил почти все то, что узнали мы. Единственное, он не мог вычислить точное место следующего убийства. И я решил, что не могу молча смотреть за тем, как он сходит с ума в поисках Птицы.

Растерла слезы, тяжело дыша. Мне было не важно, узнал ли кто-то о наших догадках.

– Меня взяли, чтобы я показал точное место, но когда мы приехали, то услышали крики из разбитого окна. Я только сейчас понимаю, что они были твоими, – посмотрел на меня, поглаживая спину, – отец приказал следить за мной и с группой захвата отправился внутрь. Я места себе не находил. Потом увидел, как тебя выволокли из здания, а ты кричала и отбивалась.

Мои руки тряслись, а зубы стучали, но я продолжила слушать Люка. О том как он волновался, как переживал за меня, но сейчас… Это было не тем, что мне нужно.

Я потерла лоб пальцами, сжав челюсть:

– Зачем ты говоришь обо мне? Что с Кристин?

– Алекс, – он тяжело вздохнул, – мне жаль…

– Где она? – подбородок задрожал, а я нервно ловила воздух, – Она была жива, когда ваши люди подняли меня с пола, поэтому не тыкай в меня своим жаль, – сама не заметила, как начала шипеть от злости. Люк схватил меня под руки:

– Алекс, на месте преступления нашли несколько тел. Но Кристин среди них нет, её вынесли раньше, чем врачи смогли определить, сколько погибших. Не знаю, что с ней и где она. Но в отделении её точно нет. А последний раз, когда я её видел, она была без сознания. Мне жаль из-за того, что я ничем не могу помочь.

– Она что? Ты же не хочешь сказать, что Кристин, – запнулась, а в глазах застыли крупные слезы, – Нет, это не правда. Она жива, она не оставила бы меня. Мы пообещали в начале года.

От лица Кристин

10:03

На кафельный пол падал луч света, освещая голубое пространство палаты. Рядом пикали приборы, что до этого контролировали мое состояние и извещали врачей. После несчастного случая, когда я сбежала из больницы, ко мне стали относиться настороженнее и проверяли каждый полчаса. Так было и сейчас.

Я сидела на кровати, свесив ноги. Глаза чесались от слез.

Мы их не спасли.

Ни одну из жертв.

Не спасли Марка.

Прикрыла веки, погрузившись в темноту, и в воспоминаниях вспышкой прорезался взгляд: отчаянный, умоляющий о помощи, не готовый к смерти. Последний взгляд.

– Выдохни, – прошептала себе под нос и нервно перебрала пальцами по коленям.

Стук в дверь вырвал из раздумий. Я напряглась.

Спустя несколько секунд раздался скрип, и в дверном проеме показалась голова матери. Она заглянула в палату, хмуро осматривая её, пока не наткнулась на меня.

– Солнышко, – ласково начала она, с медицинским колпаком на голове, но не зашла в палату, – к тебе посетитель.

Не смогла ничего ответить, ведь голос ослаб, и любое слово могло прорвать плотину тщательно удерживаемых эмоций. А я не хотела показывать их маме. Поэтому просто кивнула.