Знак

– Он не мой парень, – замолкаю, разводя руками, – мы просто друзья.

Алекс язвительно кивает, явно не поверив мне:

– Дилан просто друг, который, – демонстративно выставляет перед собой руку, начиная загибать пальцы, – может обнимать, прижимать к себе, обжигать дыханием и изливать душу.

Опускаю глаза в пол, невольно ощутив, как по телу проходит приятная дрожь. Самое пугающее это то, что я не могу сопротивляться. Я хочу, чтобы он не останавливался. Нет. Никакой пошлости. Просто хочу сидеть в его объятиях и касаться кончиком носа его шеи. Ощущать тепло. Понимание. Чувствовать себя защищенной, будучи полностью открытой.

– В любом случае, – продолжает Алекс, – вы смотрите друг на друга слишком долго. То не похоже на дружбу.

Фыркаю, но сама прячу улыбку, потому как мы действительно смотрим друг на друга по-особенному. По крайней мере, я. На счет чувств Дилана я не уверена.

Поднимаю голову, заглядывая в довольные глаза подруги:

– Скажи это Дилану и всем тем, кто за ним бегает.

– Да брось, – Алекс обнимает меня за плечи, продолжая идти, – он этим Сесилиям говорит, почему его не будет в школе? Нет? – спрашивает, но тут же утверждает, – Нет. Но тебе говорит и… а кстати, где он?

– Уехал с Люком по делам, после едет сразу домой.

Поджимаю губы, замолкая. Почему мне даже не приходится задумываться или вспоминать, куда делся Дилан? Почему я знаю его местонахождение так же, как и номер экстренной службы? Такое чувство, что в опасной ситуации первым делом я прибегу к парню, крича его имя, а только потом наберу 911.

Мы движемся дальше, поднимаясь по лестнице. Стук моих каблуков тонет в гуле толпы, когда я бросаю беглый, но наполненный такой теплотой, взгляд на окно. Это наше место. Дилан часто находил меня у этого окна.

– В любом случае, – Алекс выходит из транса, останавливаясь, – стоит поговорить с Диланом о ваших чувствах. Признаться ему.

– Я не знаю, – улыбаюсь, уверенная, что первая точно не сделаю шаг. Слишком боюсь услышать от Дилана что-то плохое. Я буду куда счастливее, если между нами останутся призрачные, но такие чувственные отношения.

– Он тоже испытывает к тебе что-то, Кристин.

– Ну, – щурюсь подобно подруге, – хорошо, – поднимаю руки вверх, – я сдаюсь, ты победила.

Алекс смеется, пытаясь подмигнуть мне, но оглушающий звук прерывает ее.

Радиорубка.

Гудки разносятся по всей школе, из-за чего ученики останавливаются, готовясь прослушать очередное объявление. Но я не могу спокойно стоять и слушать, тереблю края пальцами, нервно сминая ткань. Мысли роем ос, жужжат и жаждут свободы. Ловлю себя на мысли, что действительно хочу признаться Дилану. Рассказать, как сжимается мое сердце, глухим треском отдаваясь в голове. Как дрожат коленки, при одном только его виде. Как мне хочется упасть в его объятия и больше никуда не уходить и это… даже пугает меня. Пугает, насколько мои чувства сильны.

Моргаю, обратив внимание на учеников. Осматриваюсь, заметив кое-что странное. Все застыли. Никто не шевелится, с каким-то напряжением вглядываясь в стены. Они чего-то ждут, даже Алекс. Неужели я что-то пропустила?

Неожиданно по школе проносится треск, словно что-то подключают через провода. Знакомый голос заполняет коридор.

– До пятнадцати лет, я жил с матерью и отчимом. Он часто пил, распускал руки. Не знаю, любила ли его мать, возможно, ей просто не хотелось быть одной.

Спина тут же покрывается холодным потом. Позвоночник словно разрезает разряд тока, ведь это голос Дилана.

Вздрагиваю, словно получив звонкую пощечину, когда по всей школе проносится мой голос:

– Он тебя бил?

Испуганно смотрю на Алекс. Она хмурится. Указывает пальцем куда на стену, раскрыв рот в немом вопросе.

– Это твой голос? – все же спрашивает подруга, но я не успеваю даже кивнуть, как голос из динамика продолжает:

– Нет, но, он бил мою мать на моих глазах. Он бил, а я ничего не мог. Это ужасное чувство беспомощности. Ненавижу его, – а затем мое тихое, – Не кори себя.

– Кристин, – выдыхает Алекс, растерянно заморгав, – что происходит?

Она сжимает мои плечи, заглядывая в глаза. Но я не смотрю … не могу перестать слушать.

– Кристин, помнишь, ты спрашивала, почему я переехал? В один из дней отчим был в школе, он был трезв, но вел себя как урод. Зашел в кабинет и начал кричать на меня…

Тяжело сглатываю, ведь меня прожигают десятки взглядов. Косятся на меня.

А я не ощущаю своего тела. Не понимаю, что происходит. Только слышу хриплый голос и начинаю дрожать, убеждаясь, что это голос Дилана. Хрущу пальцами, а нервная, полу-истерическая улыбка озаряет мое лицо.

– Всё как обычно, но на этот раз при моих одноклассниках. Тогда я не выдержал. Меня как будто ослепила ярость, и я не мог контролировать свои действия, – и опять мой полушепот, – Как тогда в раздевалке?

– Кристин, – Алекс тут же встряхнула меня за плечи, – что было в раздевалке? Что происходит?!

– В общем я сломал ему челюсть и битой разбил окна его, я просил его уйти, но он не послушался.