Знак четырех. Записки о Шерлоке Холмсе

Случилось это еще до того, как пошатнувшееся здоровье моего друга Шерлока Холмса пошло на поправку после отнявшей все его силы невероятно напряженной работы, выпавшей на его долю весной тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года. Дело о Нидерландско-Суматрской компании и грандиозной афере барона Мопертюи все еще на слуху у публики, и кроме того, слишком тесно связано с политикой и финансами, чтобы включать рассказ о нем в этот сборник. Однако именно оно, хоть и опосредованно, послужило причиной, по которой мой друг оказался втянут в единственное в своем роде и исключительно сложное дело. Это дело позволило ему показать, насколько важно порой бывает использовать новые методы в деле борьбы с преступностью, которому он посвятил всю свою жизнь.

Заглянув в свои записи, я могу сказать, что четырнадцатого апреля я получил телеграмму из Лиона, в которой сообщалось, что Холмс болен и находится в отеле «Дюлонж». Не прошло и суток, как я уже стоял рядом с его постелью. К своему огромному облегчению я увидел, что, судя по симптомам, ничего серьезного моему другу не грозит. Однако даже его поистине стальное тело не вынесло более двух месяцев непрерывного физического и умственного напряжения, когда он работал по пятнадцать часов в сутки, и порой, как уверял сам Холмс, ему приходилось обходиться без отдыха и по пять суток подряд. Даже блестящая победа, увенчавшая его труды, не спасла его от последствий подобного нечеловеческого напряжения, и, когда вся Европа превозносила его имя, а номер был буквально завален поздравительными телеграммами, я нашел его в совершенно подавленном состоянии. Даже слава, доставшаяся Холмсу благодаря делу, которое оказалось не по зубам полиции трех стран, даже осознание того, что ему удалось разоблачить самого коварного и осторожного мошенника в Европе, не могли вывести моего друга из прострации.

Через три дня мы вместе вернулись на Бейкер-стрит, но было очевидно, что Холмсу просто необходимо на время сменить обстановку, да и мне, признаться, перспектива этой весенней порой провести недельку-другую вдали от городской суеты представлялась весьма заманчивой. Мой старый знакомый, полковник Хэйтер, который был моим пациентом в Афганистане, теперь жил в графстве Суррей, в городке Райгит. Он частенько приглашал меня погостить. Когда я в последний раз приезжал к нему, полковник как-то заметил, что был бы не прочь видеть у себя в гостях и моего знаменитого друга. Уговорить Холмса на эту поездку было делом непростым и требовало определенного дипломатического подхода, но, когда мой друг понял, что полковник холостяк и что нам будет предоставлена полная свобода, Холмс принял приглашение, и вот, спустя неделю после возвращения из Лиона мы оказались в Райгите. Полковник Хэйтер был из породы старых вояк, которые повидали свет и прекрасно знают жизнь во всех ее проявлениях, так что, как я и предполагал, вскоре выяснилось, что они с Холмсом имеют много общего.

В день нашего прибытия, когда мы после ужина отдыхали в оружейной комнате полковника, Холмс растянулся на диване, а я рассматривал коллекцию восточного оружия, полковник вдруг сказал:

– Кстати, я, пожалуй, возьму с собой на ночь один из этих пистолетов. На всякий случай.

– На всякий случай? – удивился я.

– Да, у нас тут в последнее время неспокойно. Недавно в дом к старому Актону, это один из самых богатых людей нашего графства, проникли воры. Много они не унесли, но их по-прежнему не нашли.

– И никаких зацепок? – покосился на полковника Холмс.

– Пока никаких. Да дело это скромное, оно не заслуживает вашего внимания, мистер Холмс, тем более после столь громкого международного успеха.

Холмс лишь небрежно махнул рукой, но по его улыбке было видно, что такое открытое восхищение ему по душе.

– Может быть, есть что-нибудь примечательное?

– Насколько мне известно, нет. Грабители проникли в библиотеку, перерыли там все, но почти ничего не взяли. Все было перевернуто вверх дном. Представьте: ящики столов взломаны, книги выброшены из шкафов и валяются на полу. И при этом пропал лишь какой-то том поуповских переводов Гомера[85], два позолоченных подсвечника, пресс-папье из слоновой кости, маленький дубовый барометр да клубок шпагата.

– Странный выбор! – воскликнул я.

– Скорее всего, эти ребята просто прихватили все, что могли унести.

Со стороны дивана раздалось недовольное покашливание.

– Как же это могло не насторожить полицию графства? – сказал Холмс. – Ведь совершенно очевидно, что…

Однако я не дал ему закончить, строго подняв палец.

– Друг мой, вы приехали сюда отдыхать. Ради бога, не ввязывайтесь в новое дело, пока ваша нервная система не пришла в норму.

Холмс с покорным видом пожал плечами, многозначительно посмотрев на полковника, и разговор перешел на менее опасные темы.