Знак фараона

— Ты полагаешь, что... — начала Тия и не решилась закончить.

— Я ничего не знаю! Я только не хочу, чтобы это повторилось снова! — воскликнула Хнут.

— Почему господин не захотел признать твоего ребенка?

— Думаю, из-за цвета моей кожи и из-за того, что я рабыня. — В ответе девушки звучали тайный вызов, ревность и досада. — Не бойся, госпожа, твоих детей он будет любить!

И вздрогнула, когда у Тии вырвался вопль:

— Зато я стану их ненавидеть!

Глава 4

Карьер был похож на гигантский колодец, из которого невозможно выбраться, — разве что если вырастут крылья! Здесь не росла зелень и не было слышно щебета птиц; тишину нарушали только удары резцов, щелканье бича да стоны и крики угодивших в смертельную ловушку людей.

Их поднимали засветло и разрешали оставить работу, когда небеса покрывались россыпью звезд. Кормили плохо пропеченным хлебом, поили скверным пивом и мутной водой. Ослабленных называли ленивыми и били плетьми. Умерших заменяли новыми.

Тамит изо всех сил боролся с отчаянием. В короткие мгновения передышки он вспоминал глаза Тии, прекрасные светлые глаза, в которых отражались плывущие по небу облака. И размышлял о побеге.

Юноша хорошо помнил слова отца: «Непоправима только смерть. Лишь из ее царства нельзя вернуться обратно и начать все заново». К несчастью, найти единомышленников было почти невозможно. Тамита окружали сломленные безжалостной жизнью, отупевшие от тяжелой работы люди. Большинство из них были иноземцами, которые не знали его языка. Во время работы рядом постоянно находились надсмотрщики; каждое слово прерывалось жестоким ударом бича.

Однажды Тамит увидел, как один из рабов зашатался, выронил инструмент, судорожно закашлялся, опустился на колени и несколько минут не поднимался на ноги. Это грозило суровым наказанием.

Оглянувшись, Тамит подбежал к несчастному и помог ему подняться.

— Вставай! Сделай вид, что работаешь, продержись до конца дня!

Раб кивнул. Из последних сил вцепился в спасителя и прохрипел:

— Не оставляй меня, иначе мне конец!

— Не бойся, я тебе помогу.

Тамит с удивлением понял, что несчастный — египтянин. Вероятно, бедолага попал в это страшное место таким же образом, как и он сам, и, судя по тому, каким изможденным и худым был этот человек, произошло это давно.

Юноше почудилось, что он уже видел его. Где и когда? В облике раба было что-то до странности знакомое.

— Хетес?!

Возглас Тамита, вырвавшийся, казалось, из глубины его сердца, прозвучал столь пронзительно, что юноша вскинул голову и посмотрел ему в глаза. Потом потрясенно прошептал:

— Ты?!

— Да, это я, — ответил Тамит и ощутил невероятное облегчение, невообразимый прилив сил.

Когда-то он был готов возненавидеть подловатого, злого, хитрого мальчишку, но теперь был несказанно рад тому, что встретил знакомого человека. Как и он сам, Хетес не был рабом и наверняка сохранил не только здравомыслие, но и желание во что бы то ни стало вырваться на свободу. Возможно, на него нельзя было положиться, тем не менее Тамит уже не чувствовал себя таким одиноким.

Юноша поддержал Хетеса и повел его за собой. Они встали рядом, и Тамит старался прикрывать несчастного, который работал вполсилы.

Кое-как они протянули до вечера и поплелись к убогому жилью.

— Где ты живешь? — прошептал Тамит. — Я постараюсь пробраться к тебе.

Хетес объяснил, как его найти, и юноша с трудом дождался момента, когда надсмотрщики удалились на покой.

Кругом стояла тишина, нарушаемая разве что шорохом камней, осыпавшихся со склонов карьера. Рабочие спали мертвым сном, никто не тратил драгоценное время на размышления и разговоры.

Когда Тамит проскользнул в каморку, где лежал Хетес, тот сразу сказал:

— Мне долго не протянуть!

Глаза некогда красивого, сильного парня потускнели, потухли, а голос звучал прерывисто и слабо, как в бреду. Его тело было покрыто ожогами от беспощадного солнца и следами от плетки. Спутанные, давно не мытые волосы напоминали охапку мертвых водорослей.

Тамит присел на корточки.

— Как ты сюда попал? Ты здесь давно?

— Не помню. Сначала я считал дни, делал зарубки на стене, а потом перестал. — Хетес прерывисто вздохнул и продолжил: — После того как мне пришлось покинуть Эффе, я нанялся помощником к одному лекарю из Туры, ведь я кое-что смыслю в болезнях и лекарствах. Какое-то время все шло хорошо, но однажды меня схватили и притащили сюда как преступника или беглого раба!

Тамит решил, что Хетес по обыкновению в чем-то смошенничал и кого-то обманул, но не стал задавать вопросов. Вместо этого юноша произнес:

— Я хочу бежать.

Губы Хетеса скривились в усмешке.

— Это невозможно!

— Надо попробовать.

— Сразу видно, что ты здесь недавно, — заметил молодой человек и спросил: — Как ты сюда попал? Ведь ты жил на болотах! Должно быть, это произошло из-за той девчонки, дочери писца? Я угадал? Я всегда говорил, что женщины — причина всех наших бед!

В тоне, каким была произнесена эта фраза, Тамит узнал прежнего Хетеса. Невольно сжав кулаки, Тамит коротко произнес:

— Я обещал тебя убить.

— Убить? — рассмеялся юноша. — За что? Неужели ты еще не забыл детские обиды?

— Дело не в этом. Помнишь Харую?