Знак И-на

— Я с вами веду оперативную работу. Слив информацию, вы дали убийце возможность подчистить следы. В данный момент я устанавливаю вашу с ним связь. Что именно я установлю в процессе расследования — одному богу ведомо. Мало ли у вас с вашим изданием грехов? Вы же понимаете меня? Вот ваш непосредственный руководитель меня понял, поэтому я сижу здесь, с вами. Он — ваш непосредственный руководитель — умный человек и не хочет проблем. И потом, я объяснил ему, что мне даже не нужны ваши официальные показания. Мне нужна только информация, ответы на некоторые интересующие меня вопросы. И, признаюсь, вы ведете себя так убедительно, что я уже готов отступить.

— Серьезно?

— Конечно. Я готов прийти к выводу, что мои подозрения в отношении вас вполне обоснованны. К сотрудничеству вы не готовы. Упираетесь — хотя в нашем разговоре нет никакой для вас опасности. Придется проводить проверку. В конце концов, вы же так хотели официальных вызовов. Так ведь, Наталья… простите, не знаю вашего отчества. Но я узнаю, это не проблема.

— Что вы хотите знать? — наконец сломалась она. Молодая, зеленая. В переделки еще не попадала, на допросах не сидела. Может, посидела бы, стала бы осторожнее. Впрочем, не она же принимала решение опубликовать ее писанину.

— Кто, когда и как предоставил вам эту информацию?

— Я же сказала, я не могу сдавать свои источники! — возмутилась она.

— Вы знаете, у нас уже уволили сотрудника за этот слив. Его зовут Сергей Черток. Его начальник тоже пострадал. Давайте поступим так: если это был не он, вы мне так и скажете — это был не он. И я хотя бы смогу помочь человеку, он не лишится работы. А если это он — вы не станете ничего говорить. Ни подтверждать, ни опровергать. И я просто оставлю все, как есть. Ничего не стану делать с этой информацией. Итак, Наташа, это был Сергей Черток? Он предоставил вам материалы экспертизы и прочие документы?

— Я ничего не стану говорить, — пробормотала Снегирева после долгой паузы. Иван выдохнул и кивнул.

— Хорошо. Скажите, почему вы решили, что Морозова убили из-за его финансовых дел? Это была ваша журналистская версия или ее вам предоставил неизвестный информатор вместе с документами?

— Это была наша версия. Одна из… Предположительно…

— Это я понял. Наташа, скажите, а вы знаете, что у погибшего Морозова были родственники?

— Родственники? У него родители в Беларуси, а так… только дочь есть. Других родственников мы не обнаружили.

— Дочь? Но вы ни словом не упоминаете о ней в вашей статье. Почему?

— Разве это важно? — нахмурилась Снегирева. Вздохнула и включила компьютер. Кажется, она немного расслабилась. — Понимаете, мы тоже не хотим быть необъективными.

— Я понимаю, — кивнул Иван, с усилием удержавшись от едкого комментария. — И все же странно. Дочь у него живет в трехкомнатной квартире на Мичуринском проспекте, студентка МГУ, одевается от кутюр.

— Я понятия не имею, как она одевается. А в МГУ она поступила, между прочим, по олимпиаде.

— Может быть, папа ей олимпиаду купил?

— Не знаю, — покачала головой журналистка. — Только не думаю. Алиса Морозова закончила школу с красным дипломом, выигрывала не только школьные и региональные, но и международные олимпиады — по математике и физике. У нее есть статьи в их изданиях, а конкретно в журнале «Вычислительные методы и программирование». Я нашла ее материалы в свободном доступе. Насколько я понимаю, она — одна из лучших студенток на факультете, так что, думаю, у нее не было проблем с поступлением.

— Хорошо, а квартира? И потом, она ведь теперь остается наследницей всего имущества.

— Квартира на Мичуринском и так принадлежит ей. Получила по приватизации еще десять лет назад.

— Не понимаю, как она могла получить квартиру десять лет назад? Она же была ребенком?

— Я не знаю. Но собственность зарегистрирована десять лет назад — и на нее, больше ни на кого. Видимо, бабка с дедом так решили.

— Бабка с дедом?

— Ну да. Ее дед по материнской линии был профессором в МГУ, ему-то квартиру и дали еще в советские времена. Уж что там дальше было — не знаю, но только Морозов никогда квартирой не владел. Зачем же я буду писать о человеке, который ни по каким объективным данным в грязные дела Морозова замешан не был? Дети, знаете ли, не в ответе за дела отцов.

— Много вы знаете о морозовских делах, — скривился Иван.

Третьяков довольно долго простоял на выходе из здания, курил и дышал холодным воздухом, пытаясь справиться со злостью — на самого себя. Каким идиотом надо быть, чтобы не проверить такие простые факты? С чего он, Иван, решил, что квартира принадлежала Морозову? Что он вообще знает об Алисе Морозовой, кроме того, что она любит дорогую одежду и самым подозрительным образом сбежала от него из Твери? Ах, да, и то, что у нее отличная память на цифры. Подозрительная личность? В ресторанах у папы она не появлялась, на дачу к нему не ездила, квартира ей досталась еще от дедушки, а раз так, мотивом убийства Морозова никак не могла стать. Версия с наследством начинала растекаться, как пятно от разлитого кофе.