Знак Истинного Пути

— Просто я лучше вас могу контролировать свои эмоции, — улыбнулась наконец Алла Дмитриевна, оторвав взгляд от стеклянной поверхности.

Ужин продолжился, и вскоре все стали беседовать как ни в чем не бывало. Наташа хотела спросить у Эдика вечером, что означало неожиданное дружное молчание после ее вполне безобидных слов, но забыла.

Макар Илюшин уже просмотрел все документы, касающиеся исчезновения Элины Гольц и попыток ее разыскать. Как он и полагал, несмотря на приличное вознаграждение, работа была проведена формально. Конечно, сотрудники частных агентств работали добросовестно, но они действовали по шаблону, десятки раз опрашивая одних и тех же соседей, одних и тех же однокурсников, одних и тех же знакомых Элины. Один из наиболее дотошных детективов нашел и расспросил бомжей, облюбовавших территорию около дома, где девушка снимала квартиру, но это ничего не дало. Элина словно растворилась.

Илюшин еще раз проглядел воспоминания очевидцев о том дне, когда она исчезла. Была с утра на лекциях… собиралась пойти домой… ничего особенного никто не заметил… Продавец магазина возле дома запомнил Элину — она покупала продукты, по всей видимости, себе на обед. Подруга вернулась в квартиру только вечером, поэтому, как девушка провела дальнейшее время, было неизвестно. Логично было предположить, что она все-таки пришла к себе, пообедала, а потом…

Здесь начиналась область догадок. Макар полагал, что Элина вечером вышла на улицу, поймала машину и наткнулась на убийцу. В таком случае, думал он, ее точно не найти, поэтому отложим версию как непродуктивную. Будем исходить из другого — что ее исчезновение не было случайным. Итак, что там рассказывают осведомленные одногруппники? Хм, не такие уж и осведомленные, оказывается. Где проводила время, не знают, с кем встречалась — тоже. А что подруга? Странно, и подруга утверждает то же самое. Но так не бывает! Две девушки живут в одной квартире, они должны откровенничать, обмениваться помадой и одалживать друг другу прокладки. А Катя Евдокимова заявляет, что Элина просто сообщала ей, что уходит гулять, и все. Что-то здесь не так… Надо бы хорошенько побеседовать с милой девушкой Катей Евдокимовой, которая утверждает, что практически ничего не ведает о жизни и смерти своей подруги Элины Гольц.

С фотографии, которую Илюшин взял с собой в Москву, на него смотрела улыбчивая славная девочка, темноволосая и темноглазая. За прошедшие четыре года Катя не изменилась, только под глазами залегли темные круги. Что ж, подумал Макар, вполне объяснимо, учитывая, что коляска у нее — на двойняшек.

— Неужели опять все начинается сначала?

Они сидели на скамеечке, на которой Катя разложила предусмотрительно захваченный пакет.

— Что вы имеете в виду, Екатерина Максимовна?

— Можно просто Катя. Понимаете, я уже сбилась со счета, сколько раз меня расспрашивали. — Она покачала коляску. — Очень жаль, но ничем не могу помочь. Я действительно не знаю, что делала Элина в тот день.

— Вы были подругами?

Девушка замялась.

— Знаете, формально — да…

— Извините, что значит «формально»? — перебил ее Макар.

— Это значит, что мы вместе жили, не ссорились, а на первом курсе даже вместе посещали всякие клубы и все такое…

— А на втором?

— А на втором Элина с головой ушла в учебу. Она и на первом курсе училась хорошо — старалась доказать своей маме, что у нее все получится. Так что всякие совместные посиделки прекратились, с мальчиками на нашем факультете она больше не встречалась. Говорила, что они еще маленькие. Да, сказать честно, она и ко мне относилась немножко так… ну, не то чтобы свысока… просто не очень откровенничала.

Немножко помолчав, Макар негромко спросил:

— Катя, а из-за чего вы с ней поссорились?

— Что? — собеседница недоуменно взглянула на Илюшина. — Мы не ссорились. С чего вы взяли?

— С того, что на первом курсе вы с Элиной везде ходили вместе и были в курсе, с кем она встречается. А на втором картина неожиданно изменилась. Причем, как я понял, начиная примерно с октября. Что случилось в то время? Вы же понимаете, как это важно, — добавил он.

Катя встала, склонилась над коляской, поправила одеяльце.

— Представляете, — сказала она, покачав головой, — я ведь до самых родов не знала, что у меня двойня будет. С меня бабушка взяла обещание, что я УЗИ не буду делать, вот я и не делала.

— А живот? — неожиданно спросил Илюшин.

— Что живот? — удивилась она.

— Разве живот не должен быть больше, если в нем два плода?

Катя усмехнулась.

— Откуда, интересно, вы такие слова знаете? Или у вас уже ребенок есть? Вы же еще совсем молодой.

— Молодой… — кивнул Макар. — Можно, я пококетничаю немного? Вот как вы полагаете, сколько мне лет?

Девушка наклонила голову, оценивая светловолосого парня. «Симпатичный-то какой, — мелькнуло у нее в голове. — И улыбчивый».

— Ну… двадцать два, — предположила она, прибавив год для солидности.

Макар усмехнулся.