Знак королевы вампиров

Она проходила мимо верховных владык и владычиц. Хозяев регионов. Членов Совета. Странно, но Белизара не было. Она почти фыркнула, наткнувшись взглядом на Карнала: он выпрямился, обманывая сам себя, думая, что она может выбрать его. Она скорее отрежет ему руки, чем позволит снова коснуться себя.

Сделав полный круг по залу, она развернулась на каблуках и начала тот же осмотр в обратном порядке. Брайана видно не было. В случае его отсутствия у нее было несколько других, нейтральных кандидатур, например, Уте — так она могла выполнить то, чего от нее хотели, и не страдать от последствий. В толпе она увидела как минимум двоих таких кандидатов.

Но сегодня она не желала, чтобы кто-нибудь из них прикасался к ней. Возможно, она была неправа, и этот прилив эмоций следовало отнести к проявлениям ее заболевания, но даже Уте почувствовал то, на что Джейкоб указывал ей раньше своим тихим и рассудительным голосом. Она потеряла мужа и слугу менее двух лет назад, а скоро должна была потерять и свою жизнь.

Все эти ритуалы, которые она в последний раз выполняла с Рексом… Время от времени это было слишком для нее.

Она не доживет до Рождества, не проведет его с Джейкобом. Это ее беспокоило. Ей нравилось Рождество. Смогла ли бы она протянуть так долго, если бы его не было с ней все это время? В этом она сомневалась. Ей нужно было ему об этом сказать. Будь прокляты все ее опасения, что он слишком много о себе возомнит. Это они уже пережили.

Ее кожа горела от желания, чтобы пальцы одного единственного мужчины ласкали ее спину в глубоком разрезе платья, чтобы только его бедра прижимались к ней во время вальса.

Часы начали бить девять. Первый удар, второй, третий. Она считала не удары часов, а удары собственного сердца. Ее взгляд перескакивал с одного кандидата на другого, она видела в их глазах надежду, желание, жадность. Все знали, что она часто меняла свой выбор за две или три секунды до назначенного времени.

Толпа зашевелилась на шестом ударе часов, в воздухе нарастало напряжение и волнение. Несколько улыбок — те, кто точно знал, что не могут сражаться за ее благосклонность, позволили себе наслаждаться моментом. Затем она развернулась на каблуках на девяносто градусов, заставив стихнуть все бормотания и разговоры в полголоса — все дружно задержали дыхание.

Последний удар часов эхом разнесся по абсолютно тихой, словно вымершей, бальной зале. Сверхъестественная тишина на которую способны только вампиры, даже их слуги застыли на месте, словно статуи, осознавая важность момента.

… Джейкоб двинулся вперед, его шаги гулко отдавались в зале, паркетный пол которого был выложен из дерева разных пород. В его шагах не было ни колебаний, ни медлительности, он только еще плотнее сжал губы. Когда эхо последнего удара часов стихло, он подошел к ней, великолепно рассчитав время своего движения.

Упав на одно колено, он склонил голову, пытаясь хоть как-то смягчить то, что она сделала.

Когда он провел губами по ее руке и поднялся, она опустилась перед ним в низком реверансе.

В этот момент зазвучали первые возгласы удивления, шепотков становилось все больше и больше.

Когда она выпрямилась, опираясь на его руку, то развернулась так, чтобы встать против него. Слуги должны обожать своих господ, но то, как от удовольствия горела ее кожа, когда он смотрел на нее… боги, как могли они этого не замечать?

Моя госпожа… Брайана здесь нет, но у нас есть, кем его заменить…

Я искала не Брайана и не кого-то другого.

Несколько мгновений он пытался это осмыслить, его светящиеся голубые глаза не отрывались от ее лица. Это сияние не причиняло боли ее глазам. Она знала, что он ни в чем ей не откажет. Разве не так он говорил с самого начала?

Разве это мудро?

А что они могут сделать? Убить нас?

Он поджал губы, признавая иронию ситуации.

Я не потерплю сегодня прикосновений другого мужчины, сэр Бродяга. Только твои. И не только сегодня, но и до конца моей жизни.

Он сглотнул. Когда он сделал шаг назад, он увлек и ее за собой.

Это был классический вальс, хотя в качестве музыкального сопровождения она выбрала свою любимую медленную мелодию 1920-х годов. Он снова поклонился ей, а она в ответ еще ниже склонилась перед ним в реверансе, который можно было считать формальным началом танца. Когда она выпрямилась, он взял ее другую руку в свою, привлек ее ближе к себе.

Музыки не было. Лисса оглянулась через плечо с повелительным, немного раздосадованным видом. Дирижер наконец вышел из ступора и взмахнул палочкой.