Знак кровоточия. Александр Башлачев глазами современников

Спим да пьем - сутками и литрами.

Не поем - петь уже отвыкли.

Долго ждем. Все ходили грязные.

Оттого сделались похожими,

А под дождем оказались разные.

Большинство - честные, хорошие.

И пусть разбит батюшка Царь-колокол,

Мы пришли с черными гитарами.

Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл Околдовали нас первыми ударами.

И в груди - искры электричества.

Шапки - в снег, и рваните звонче-ка Рок-н-ролл - славное язычество,

Я люблю время колокольчиков.

(Стихи приводятся в первоначальной редакции. Поздне< автор кое-что в них изменил. - А. Т.)

Я сказал, что ему надо поскорее ехать с гитарой в Москву и Ленинград: песни там примут «на ура»… Башлачев слуша/ это все с детским, обрадованно-недоверчивым выражени ем лица. Леня Парфенов не без иронии его подбадривал.. Спустя пару лет Саша рассказал мне, что возвращался до мой той глухой ночыо, распевая песни, подпрыгивая \ танцуя - как в кино иногда показывают очень счастливы? людей.

С тех пор в Череповце я не был ни разу, но часто вспоми нал эти места, задаваясь вопросом: этот ли «глубинный», бед ный и в то же время идиллический Русский Север сформи ровал творчество Башлачева? Думаю, что повлиял, несомнен но. Но нельзя сказать, что он «весь оттуда» - как, скажем певец края Николай Рубцов. К творчеству Рубцова и вообще му всему «северному» пафосу он относился очень спокойно и никогда, по крайней мере, в моем присутствии, не выказы вал гордости за свое «глубиночное» - в противовес «гнилым» столицам - происхождение. Более того, мне кажется, что ему было очень скучно, даже тягостно на своей «малой родине». В последние три года жизни ему фактичски негде было жить -но лишь в самых отчаянных, тупиковых ситуациях он ехал домой, в Череповец или деревню Улома, да и то не выдерживал там подолгу. Хотя мать и сестру очень любил.

Итак, спустя несколько недель, он приехал в Москву, остановился у меня, и каждый вечер мы шли к кому-нибудь в гости, где Саша Башлачев давал концерт. Е^го самое первое московское выступление состоялось на старой арбатской квартире Сергея Рыженко, бывшего скрипача «Последнего шанса» и «Машины времени», замечательно талантливого парня. Саша привез несколько новых песен: две большущие бытовые баллады, доводившие слушателей до истерического хохота, и четыре серьезные вещи, в разной тональности и с разных точек зрения говорившие об одном и том же:

Если забредет кто нездешний -Поразится живности бедной,

Нашей редкой силе сердешной,

Да дури нашей злой - заповедной.

Выкатим кадушку капусты,

Выпечем ватрушку без теста.

Что, снаружи все еще пусто?

А внутри по-прежнему тесно…

Вот и посмеемся простуженно.

А об чем смеяться - не важно.

Если по утрам очень скучно,

То по вечерам очень страшно.

Всемером ютимся на стуле,

Всем миром - на нары-полати.

Спи дитя мое, люли-люли!

Некому березу заломати.

Были еще «Зимняя сказка», «Прямая дорога» и «Лихо» «Лихо» он пел еще злее и азартнее, чем «Время колоколь чиков», а играл так быстро, как только успевал менять по ложение пальцев, беря аккорды. Эта песня так и осталась самым яростным из его сочинений.

Ставили артелью - замело метелью.

Водки на неделю - да на год похмелья.

Штопали на теле. К ребрам пришивали.

Ровно год потели, да ровно час жевали.

Это лишь один из девяти куплетов. Остальные не хуже Удивительно, как много он успевал писать. Однажды, в этот первый приезд, я посоветовал ему пойти к Александру Град скому, исполнителю замечательного цикла «Русские песни» и спеть ему «Колокольчики» и «Лихо». На Башлачева ветре ча, кажется, большого впечатления не произвела. Строгс говоря, мэтр выдворил его восвояси минут через двадцать Я позвонил Градскому узнать его мнение. Тот начал, есте ственно, с того, что и играть, и петь парень совершенно ш умеет… Но стихи хорошие! «Трудолюбивый малый, - cKa3aj Градский. - Я представляю себе, как он подолгу сидит на; каждой строчкой. Работа со словом, конечно, ювелирная». -«Насколько я знаю, он пишет все очень быстро…» - «Д< ладно тебе! Быть не может. Тогда он просто гений». - И Град ский от души расхохотался в трубку… Хотя был недалек от истины.

Башлачев говорил, что песни буквально «осеняли» его да так внезапно, что он едва успевал их записывать на бума гу. Более того: смысл некоторых образов, метафор, аллего рий бывал ему самому не сразу понятен - и он продолжав расшифровывать их для себя спустя месяцы после написа ния.

Московский дебют прошел триумфально. Башлачев по ехал в Ленинград, где тоже имел успех. Оттуда в Черепо вец - но только для того, чтобы уволиться из газеты и попрощаться с родственниками.

Песни Саши Башлачева становились все лучше. В свое второе московское турне - где-то в январе-феврале восемьдесят пятого - он привез «Мельницу», «Дым коромыслом», «Спроси, звезда» и «Ржавую воду». Спустя еще пару месяцев - «Абсолютный вахтер» и «Отвинта!». «Вахтер» - самая «любовная» политическая песня Башлачева. Когда он ее исполнял, всех просили выключить магнитофоны: боялись стукачей. Эта песня об ужасе тоталитаризма.