Знак обратной стороны

– И его в том числе… Это считалось низкопробной литературой. Моя покойная бабушка, помню, пролистала одну из книг и сказала: «Внученька, я надеюсь, не ты купила эту омерзительную глупость. Верни книгу той подружке, у которой ее брала и попроси принести тебе в следующий раз что-нибудь более подходящее своему возрасту». Омерзительную глупость… а сейчас этой омерзительной глупостью забиты сверху-донизу все полки в книжных магазинах. И нет, – тут же предупреждающе подняв руку вверх, поспешила добавить я, – по моему субъективному мнению в любом произведении можно найти если не пищу для размышлений, то хотя бы пару-тройку занятных мыслей. Так что я не разделяю мнение бабушки. Но… мы читали книги. Пусть не великие, пусть выискивая лишь неприличные или смешные моменты, но книги. Черные буквы на серых страницах развивали нашу грамотность, наш словарный запас и воображение. А что разовьют комиксы, где только «бах», «вжик», «бац» и пара не менее содержательных фраз? Какую грамотность? Какое воображение, когда тебе уже суют готовую картинку?

– Сжечь дьявольские журнальчики! – хохотнул Слава. – Любишь ты все преувеличивать, Лерик.

– Я не утверждаю, что их надо полностью запретить. Но ведь кроме комиксов дети ничего не читают! Мне кажется, они знать не знают, как выглядит нормальная книга, и с какой стороны к ней надо подходить. Лень, Слава. Ты прав. Лень – вот главный порок человечества. Одним было лень программу переделывать, а другим теперь ничего, кроме ярких рисунков не нужно.

– А говорят, сладкое поднимает настроение, – улыбнулся муж.

– Да ну, – махнула я рукой, одновременно бросая взгляд на настенные часы. Они показывали ровно пять вечера. В субботах и воскресеньях есть своя неумолимая скоротечность. – Может, кофе?

– Давай! – согласился Слава.

На кухне он первым делом включил кофеварку. А я распахнула холодильник в поисках «чего-нибудь такого». Не суть важно – чего именно. К хорошему кофе шли как дорогущие эклеры из небольшой кондитерской напротив, так и самый обычный батон (далеко не свежий, кстати), намазанный толстым слоем сгущенки. Все дело в проведенных вместе минутах, запахе обжаренных кофейных зерен и той колдовской тишине, граничащей с абсолютным принятием и поминанием друг друга.

– И все же эклеры, – решила я.

Что-то будто кольнуло мой затылок. Вот палка колбасы, вот суп стоит, а выше – рагу. Все на своих местах, но какой-то мелочи, важной мелочи не хватает. Я стремительно развернулась к мужу. Он занимался привычным созерцанием ясного неба с белоснежной пенкой облаков. Пенкой…

– Ты купил молока?

– Молоко? – как-то непривычно растерянно отозвался Доброслав. – Нет. Забыл, Лер, – и сам нервно сглотнул.

За пять лет брака, да черт побери, за все двенадцать лет нашего знакомства он ни разу ничего не забывал. Ничего. Ни разу.

«Я считаю, что Владимир Дубровский – настоящий мужчина, обладающий множеством положительных качеств…» – Всплыло в моей голове. Лиза Изопова кроме трех запятых пропустила еще одно тире. – И все же, что ты знаешь о настоящих мужчинах?»

Арка входа

Символ правой руки. Другое название – "Беспрепятственный проход". Знаменует начало нового периода жизни и легкое расставание со старым. В сочетании с оттенками красного упор делается именно на переходе к новому, написанный синими и голубыми – облегчает оставление прошлых волнений позади. Не сочетается с фиолетовым.

2/1

– Пойдешь сегодня к Жеке? Его предки в Анталию укатили, он всех наших приглашал.

Она склонилась совсем низко, так что при желании можно было заглянуть прямо в вырез ее полупрозрачной блузки. Но Даня не стал этого делать. Более того, он вообще не удостоил девицу взглядом. Ему были известны все ее позы и повадки. Вот сейчас Кристина начнет накручивать на палец свой светлый локон, а потом спросит: «Дань, ну, ты чего…»

– …молчишь?

Снова в точку. Как в идиотском мультике про кролика, которому всегда удается сбежать в последний момент от охотника[4]. Одно и то же из серии в серию, или в их с Кристи случае – изо дня в день, на протяжении вот уже почти десяти лет.

– Ну, а я-то тут при чем? – Нервно дернул плечами парень. – Я – не «ваш».

– Да ладно тебе, Дань… – противно заныла одноклассница. – Вечно строишь из себя невесть что. Приходи, весело будет! Давай-давай, соглашайся. Ну, Данечка…

Это он то же знал. Сначала оскорбит, а потом как собачонка начинает хвостом вилять. Удивительно, почему все девчонки настолько верят в магическую силу уменьшительно-ласкательных суффиксов? Пришлось все-таки скосить на Кристи глаза. И правда – на псину похожа. На йоркшира или подобную ей «мочалку» богатой леди. Бантики, стразы. Сходство усиливалось двумя высокими хвостиками по бокам головы.

– Ладно. – И отвязаться от этой надоеды можно лишь одним способом. Это Даниил выучил не хуже поз и горячего шепота в ухо, к которому подружка частенько прибегала, если не удавалось уломать собеседника, так сказать, на большем расстоянии. – Зайду, может быть.