Знак Пожирателя (СИ)

Старик чуть наклонился и постучал по правой ноге. Та отозвалась глухими твёрдыми звуками. Дерево.

— На память осталось. Двадцать лет назад охотились мы на стаю волколаков на границе с Чудскими землями. Было нас восемь человек. В начале. Двух этих тварей наш отряд прикончил в лесах, а оставшиеся бежали за рубеж. Мы — за ними. Под вечер заняли небольшую деревеньку, домов на пять. Местные сопротивляться стали. Пришлось с ними, — монах запнулся, затем махнул рукой. — Неважно. Дурно для них всё закончилось. Но для нас — ещё хуже. Как ночь опустилась, вернулись все, кого мы в землю положили. Как и волколаки, на которых мы охотились. Бой держали в одной избе. Стояли насмерть, а они всё лезли — в двери, в окна. До сих пор мне те упыри иногда ночами снятся.

— Вы убили невинных? — не веря своим ушам, спросила Лада. — Но как же заповеди? Наши принципы?

— Не было там невинных! — стукнул Тихомир ладонью по столу. — Ни одного! Осмотрели мы тела, как утро настало. На каждом был такой знак, как ты описала — распахнутая пасть. Все они были врагами рода человеческого. Но уж с остальными-то мы такой ошибки не совершили. Сразу обезглавили тех, кто сбежать не успел.

— Всех? — голос Лады дрогнул.

— Всех.

— И даже…

— Хочешь знать? Да. Женщины, старики, даже дети — все несли этот знак. Все они служили силам Нави и понесли заслуженную кару. Таков путь охотников. Пойми, не только о наших жизнях речь. Дрогнет твоя рука — и люди, которых ты поклялась защищать, окажутся в опасности. Оставили бы мы тех детей. Выросли бы они. И стали бы такими точно хищниками, как их родители. Волколаками при жизни, упырями после смерти.

Лада потрясённо молчала. Наконец, собравшись с духом, она тихо произнесла:

— Отец, ведь я же тоже из тех краёв. И я бы могла…

Охотница замолчала, но Тихомир сидел неподвижно, не глядя в её сторону. Наконец, его голова повернулась, пустые глазницы под чёрной потрепанной повязкой уставились на Ладу.

— Договаривать будешь?

Лада кивнула. Голос её окреп.

— Я тоже из чуди. И мой отец. И мать. Я до сих пор толком не знаю, от чего она бежала, когда погибла.

— Верно. Но она бежала, вместе с тобой и твоим отцом. Твоя мать сделала свой выбор, покинула те проклятые земли. Вот что важно. Сложись всё иначе — и как знать. Может быть, именно мой клинок прервал бы твою жизнь.

— Целый народ не может быть злом, — покачала головой Лада. — Ты сам всегда говорил, что в самом мрачном подземелье может встретиться луч света.

— Вот ты — и есть этот луч света. Ты — наша. Другие же твои бывшие соотечественники выбрали иную дорогу и погрязли во тьме. Для них нет выбора. Нет искупления. Война закончится только тогда, когда последний из чуди будет мёртв. Спроси у Дрогана — ты ведь единственная из этого народа, к кому он не испытывает ненависти.

Повисла гнетущая тишина. Даже огонь свечей будто стал тусклее. Лада уставилась на потрескивающие в очаге дрова, не проронив больше ни слова.

Открылась входная дверь, и на пороге появился Дроган. Распаренный, чистый, бодрый. На лице его светилась улыбка.

— Давай, сестрёнка, твоя очередь! — бодро провозгласил он, подойдя.

Лада лишь повела плечами.

— Ну, как знаешь, — боец пожал плечами и огляделся. Наткнувшись взглядом на игроков в кости, Дроган потёр руки и направился к ним.

Охотница молчала и смотрела в огонь. Похлёбка перед ней остывала, постепенно растеряв свой пар и аромат. Старый монах замер, будто превратился в потрёпанную статую героя прошлого.

Героя ли?

Минута тянулась за минутой. Стражники гарнизона уже покинули зал, пожелав хозяину доброй ночи. Лада продолжала смотреть, как догорает, осыпаясь золой и пеплом, то, что раньше было живым берёзовым стволом.

Вдруг до её слуха донеслись голоса. Тон их явно не предвещал ничего хорошего.

— За дурака меня держишь? — говорил Дроган, надвигаясь на одного из тех, с кем только что катал кости за одним столом. — Ну-ка, покажи свою руку!

— Больше те ничё не показать? — огрызнулся тот. — Афедрону моего увидать не хочешь?

Его товарищи разразились гоготом, но увидев, как сжимается огромный кулак Дрогана, сразу же затихли и потянулись к висящим на поясах длинным ножам.

— Милсдари, что ж это вы? — пискнул из-за стойки Войка, загораживая спиной жену Маришку. — Ну-ка, ножи свои долой! У меня тут заведение приличное! И про солдат снаружи не забудьте!

— Солдаты твои там, а мы здеся, — процедил сквозь зубы один из шулеров. Остриё его ножа указало в сторону замершего трактирщика. — Двинешься хоть на шаг, я тебя и сучку твою на лоскуты пущу. Так что она пусть тоже не дёргается, я слежу. Давайте-ка все, раз уж пошла такая пляска, чего у вас есть ценного. И быстрее, что б нам затемно подальше убраться.

Лада с досадой подумала об оставленном в седельной сумке самостреле. С одним кинжалом против четверых бандитов ей было не выстоять. Оглядевшись, она увидела секиру Дрогана, прислонённую к стене. Слишком далеко.

Лихорадочный бег её мыслей прервало тихое покашливание. С удивлением Лада поняла, что забытый всеми незнакомец, сидевший в углу, смеялся.