Знак Саламандры

– Ой, да блин… Я что, секретарша, чтоб знать, куда и почему он не звонил? Старший по званию отдал приказ, моё дело – исполнять. Поехали уже, холодно стоять, и так вас ждали тут…

– Она никуда не едет.

В Сашкином голосе звучит что-то ледяное и металлическое, это настолько не вяжется с характером, что я замираю и перевожу взгляд на него. Отсветы полицейской мигалки переливаются на куртке и отражаются в глазах – на миг мне чудится, что рядом стоит не человек, а натуральный терминатор. Можно, конечно, злиться на очередной сорванный вечер, да и Маргарита предупреждала, чтоб сидели дома – однако она ж сама велела передать улики капитану…

– Саш…

– Их не Князев прислал, – перебивает он. – А вот кто – вопрос интересный.

Я вспоминаю, что враньё он чует, нервно облизываю губы и отступаю на шаг. Игоряша перестаёт улыбаться, щурит глаза:

– Тебе забыли отчитаться, жених, б… Платонова, давай в машину.

Я качаю головой и делаю ещё один шаг назад. Наступаю в лужу, опускаю взгляд и вижу, как резко движется по асфальту тень от чего-то за моей спиной. Ящерка обжигает руку, я вскрикиваю, Гошка с рычанием вырывается из сумки, Сашка шарахается и роняет пакеты – и полицейская дубинка вместо затылка бьёт его по плечу.

Мне почему-то становится очень жалко яйца в пакете. Потом приходит брезгливый ужас при мысли о том, как придётся отмывать от этих яиц остальные продукты. А потом меня хватают за руку и дёргают вперёд с такой силой, что от боли темнеет в глазах, а на ногах я удерживаюсь буквально чудом. Пытаюсь сопротивляться, получаю подзатыльник, в ушах звенит, сквозь звёздочки в глазах вижу мечущиеся по асфальту тени. Меня вжимают в машину и пытаются впихнуть внутрь, какая-то неоглушённая часть сознания подсказывает обмякнуть и навалиться на противника – Игоряша, не ожидавший такой подставы, роняет меня на землю, джинсы промокают в одно мгновение, к ладоням липнет грязь. Пока он матерится, пытаясь меня поднять, я успеваю присмотреться.

Рядом кипит драка.

Нет, этого всего не может быть. Совсем рядом – освещённый магазин, люди, обязательно кто-то заметит драку и вызовет полицию…

Хотя нет, полиция, чтоб её, уже тут, и, даже если кто-то что-то увидит, мигалка отпугнёт любопытных. От Знака по руке несутся горячие волны, и да, пожалуй, это единственный выход – отогнать этих уродов магией, рвануть к подъезду, запереться, позвонить Маргарите, Князеву, шефу, в конце концов…

Игоряша за шиворот вздёргивает меня на ноги, воротник впивается в горло. В следующий миг я слышу вопль, кое-как поворачиваю голову, вижу, как Димыч срывает со своих штанов Гошку и отшвыривает в сторону. Горло сжимает спазм, кончики пальцев начинает щипать, а потом этот урод с разворота бьёт Сашку в челюсть, тот валится на асфальт…

И не встаёт.

Ах. Вы ж. Суки.

Передо мной вспыхивает огонь – не единой сферой, а рваными протуберанцами. На пару мгновений меня снова ослепляет, ярость клокочет внутри, требуя выхода, я умудряюсь высвободить руку и неловко махнуть ею куда-то назад. Там вопят и матерятся, меня толкают в спину, я вскидываю ладони и успеваю увидеть перед собой перекошенное лицо прежде, чем в него впечатывается сгусток пламени. В памяти всплывают строчки из статьи – что-то насчёт частоты реакций Знака Саламандры на агрессию по отношению к носителю, – и я отстранённо думаю, что, кажется, изменила статистику по испепелениям…

В следующее мгновение по ушам бьёт дикий вой, а от запаха горелого мяса перехватывает дыхание. Я в ужасе распахиваю глаза и вместо ожидаемой груды пепла вижу, как тело в пылающей одежде делает несколько шагов и валится в сугроб. Вой сменяется бульканьем, потом шипением. Я в панике разворачиваюсь, не зная, к кому бросаться, под ногами шипит, испаряясь с асфальта, вода, по лужам пляшут отсветы огня. Цепляю взгляд Игоряши, тот с щенячьим поскуливанием пятится к машине, пытаясь одновременно стянуть тлеющую куртку. Половина его лица тёмная и блестит – я соображаю, что это ожог, а ещё соображаю, что если этот гад доберётся до машины и свалит, то нам обеспечены неприятности, но ведь и жечь целиком его нельзя, нужно, чтобы было что опознать, а ещё лучше – допросить… Магия бьётся в виски, я почти ничего не вижу – только перекошенную ужасом рожу, отражение пламени в глазах, дрожащие губы и что-то мелкое и блестящее на цепочке, выскользнувшее из-под воротника форменной рубашки. Любопытство оказывается сильнее здравого смысла, я шагаю к нему и, пока он вжимается в машину и шарит ладонью по корпусу, пытаясь нащупать дверь, сгребаю в горсть цепочку и присматриваюсь.

Между пальцами искрится серебряный хамелеон с прозрачными глазками-камушками.

Не жечь. Только не жечь его целиком, он нужен, он может рассказать…

Искры срываются с пальцев, прожигая рубашку, полицейский как-то по-бабьи взвизгивает – а потом закатывает глаза и сползает по боку машины в лужу.

Готов.

Я поворачиваю голову и понимаю, что тот, в сугробе, тоже готов.

В голове крутится что-то истерически-дебильное про запечённое мясо.

М-м-а-а-ать, я же…

Я же их…