Знак судьбы

Дональд вгляделся в лицо Констанции, прекрасное, ангельское… но полное страха. Неужели он ошибся? Да нет же, черт побери, никакой ошибки. Он ведь не мальчик и еще в пятнадцать лет впервые познал женщину. Она была веселой, наверное, даже любила его, и всякий раз, когда Дональд приезжал в Хексем на рынок, навещал ее. Их связь продлилась три года.

Но когда однажды он пришел к ней, дверь открыла молоденькая девушка. Она сказала, что Белла умерла неделю назад, и пригласила Дональда зайти в дом. Девушку звали Нэнси, ей было четырнадцать, она стала первой и единственной девственницей в жизни Дональда. Но даже если бы он не имел подобного опыта, все равно бы понял: его жена, лежащая рядом с ним, отнюдь не невинна.

Гордость его была растоптана, самолюбие получило жестокий удар. Он уже не был тем Молленом, выставлявшим напоказ свою прядь, гордясь тем, что он незаконнорожденный. И эти ощущения давали ему право свысока посматривать даже на тех, кто считал себя выше его по положению. А теперь он просто никто и ничто. Сейчас он тот самый мальчишка, которого когда-то на рынке братья Сколли осмеяли и назвали ублюдком. Нет, даже хуже, гораздо хуже, поскольку в тот день ему все-таки стало известно, что в его жилах течет благородная кровь джентльмена. Дональд узнал, что является сыном владельца поместья Хай-Бэнкс-Холл, человека состоятельного и влиятельного. Тогда он и поклялся, что станет значительным во всех смыслах человеком и никто не посмеет бросить в его сторону презрительный взгляд, не поплатившись за это. Он получит от жизни все, что пожелает…

И получил. Его жена, которая лежит рядом, ничуть не лучше любой шлюхи.

Дональд навалился на нее, вцепившись пальцами в горло. Констанция тихонько вскрикнула.

— Кто это был? Говори! Кто? — требовал ответа муж. Тело Констанции обмякло, Дональд ослабил хватку, а потом, вцепившись в плечи, резко рванул ее вверх и прошипел:

— Говори! Или я задушу тебя.

Констанция, хватая ртом воздух, отрицательно мотнула головой. Из глаз ее брызнули слезы, из груди вырвался крик.

Дональд быстро повернул голову, посмотрел на дверь, а затем с силой швырнул жену на перину. Некоторое время он прислушивался, потом успокоился. Если домашние и услышат ее крик, то посчитают его результатом брачной ночи.

— Ты спала с кем-то, да? — Он снова навис над Констанцией.

Прижав ладони к горлу, Констанция снова замотала головой и пробормотала:

— Не… не… нет.

— Врешь. Меня не проведешь. Кто он? Я тебя спрашиваю. Я вытрясу из тебя правду. Выколочу ее из тебя. Кто он?

— Я же сказала тебе, сказала… никто.

Прищурив глаза так, что они превратились в узкие щелочки, Дональд повторил:

— Никто? Никто, говоришь? Тогда почему ты не приехала сюда на прошлой неделе, как собиралась? Мне сказали, что гроза напугала тебя так, что ты слегла в постель.

— Да… да… была гроза.

— Врешь.

— Не вру. — Глядя в лицо Дональда, Констанция поняла: она должна не просто врать, а врать убедительно, поскольку ей было ясно, на что способен этот человек. Как предсказывал Мэтью, он может перерезать им глотку, как свиньям. Прислушавшись к внутреннему голосу, она отшатнулась от мужа и, собрав в кулак все возмущение, буквально заорала на него: — Ты с ума сошел! Я не знаю, о чем ты говоришь, что за подозрения… и… если ты будешь обращаться со мной подобным образом, я не останусь с тобой. Я уйду домой… — Но, посмотрев на мужа, Констанция поняла, что перестаралась.

— Шлюха! Шлюха! — прорычал Дональд. Его лицо, склоненное над ней, побагровело от гнева. Тот факт, что Констанция вообще осмелилась подать голос, открыл ему глаза на новую сторону его унижения, а именно на публичный скандал, которого следовало избежать любой ценой. Особенно в его случае, потому что если Констанция попытается вернуться домой, он не сможет пережить подобного унижения. Нет, этого он не допустит. Продолжая нависать над женой, Дональд зловеще прошептал: — Если ты и уйдешь домой, то тебя отнесут туда в гробу, это я тебе обещаю.

Констанция закрыла глаза, по щекам ее текли слезы. Стиснув зубы, Дональд испытывал настоящую муку.

— Констанция! Констанция! — простонал он. — Но почему? Как ты могла?

— Я ни в чем не виновата. Я же сказала: ты, наверное, сошел с ума. Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Но если ты не понимаешь, о чем я говорю, то почему же твердишь, что не виновата? — пристально глядя на нее, спросил Дональд.

— Потому что ты обвиняешь меня в том, что я… я… — пробормотала Констанция, от отчаяния втянув голову в плечи. Внезапно она отвернулась от Дональда, перевернулась на живот и вдавила лицо в подушку, чтобы заглушить звуки рыданий.

Дональд слез с кровати и медленно оделся, ботинки взял в руку. Не оглядываясь, он на цыпочках вышел в коридор и спустился вниз. Там было темно, но ему и не требовался свет, он знал каждый дюйм своего дома. Отодвинув засов на задней двери, мужчина вышел во двор.