Знак судьбы

— И да и нет. Он понял, что Констанция оказалась не девственницей… но не знает, кто виновен в том.

— О Боже мой, Боже мой! — Не отнимая ладони от лица, Барбара принялась расхаживать по комнате, а потом, к огромному удивлению Анны, промолвила проникновенным тоном: — Бедная Конни!

— Да, бедная Конни, — Анна согласилась с ней.

На следующий день после своего визита на ферму Анна слегла с простудой. Она стала лечить ее как обычный насморк — так Мэри называла состояние человека, у которого слезятся глаза и покраснел нос. Но на третий день у нее начался жар, что очень встревожило всех обитателей коттеджа. А еще через неделю простуда перешла в пневмонию. Четыре дня подряд из города приезжал доктор, и тогда обитателей коттеджа охватил настоящий страх. "Что я буду делать, если потеряю Анну?" — спрашивал себя Томас.

Барбара тоже задумывалась, что же с ней будет. Ведь она останется с дядей и Мэри. С дядей, думающим только о своем желудке, и с Мэри, которая в детские годы казалась ей чудесным человеком, однако теперь Барбара видела в ней преданную, но совершенно обычную, даже невежественную женщину. Сейчас же больше всего на свете Барбаре требовался умный собеседник, поэтому ночами она молилась Богу, прося его спасти Анну.

А Мэри, разрываясь между кухней, уборкой, стиркой и глажкой, постоянно таскала в комнату мисс Бригмор уголь, следила, чтобы там непрерывно было тепло. Она тоже спрашивала себя: что будет делать, если с мисс что-то случится? Когда-то она не любила мисс Бригмор, поскольку не слышала от нее ни одного доброго слова. Но это было много лет назад. А с момента переезда в коттедж Мэри увидела в ней не только сильную духом женщину, но и чудесную хозяйку. Если что-то делалось не так, мисс Бригмор исправляла ошибки, а деньгами распоряжалась таким образом, что их становилось как бы в два раза больше, чем на самом деле. И никогда не обижала Мэри, как это бывало в те давние годы в детской. Наоборот, хвалила: "Ты все сделала очень хорошо, Мэри"; "Мне кажется, что сегодня у тебя получился самый замечательный пирог"; "Отдохни, Мэри, ты устала". Недовольство же выказывала только в тех случаях, когда служанке случалось выпить в свой выходной больше трех кружек тетушкиного пива, и тогда она по возвращении в коттедж болтала без остановки и хихикала. Девочки смеялись над ней, смеялись вместе с ней, а вот мисс Бригмор в этих случаях никогда не веселилась. Разговор с Мэри она откладывала на следующее утро.

Частенько Мэри приносила бутылочку с собой. Одно время она хранила ее в своей комнате, но потом стала поступать более разумно. Прятала ее в кроличьей норе за оградой. Со стороны ее не было видно, и Мэри требовалось всего лишь опуститься на колени, засунуть руку в нору и вытащить бутылку. Обычно она ждала наступления темноты, когда все лягут спать. Несколько глотков здорово согревали холодными ночами.

Однажды, когда Мэри выпила лишнего, мисс Бригмор заметила, что она навеселе, и сделала замечание, служанка едва не выпалила: "У вас хозяин под боком, а меня греть некому". Но, к счастью, вовремя опомнилась, иначе никогда не простила бы себе этой выходки. И вот теперь женщина решила, что если это хоть как-то поможет мисс Бригмор, то она пообещает ей до конца своих дней не брать в рот ни капли. А пока она могла только молиться за нее.

И Господь услышал молитвы. Пневмония у мисс Бригмор прошла, но в организме осталась инфекция, характер которой не смог определить даже доктор, однако он сказал, что время излечит. Эта инфекция проявлялась в том, что у мисс Бригмор не усваивалась пища. Через полчаса после еды ее желудок очищался. Доктор призвал к терпению. Ему встречались подобные случаи, когда инфекция держалась от двух до четырех месяцев.

Прошло четыре месяца, а мисс Бригмор продолжала страдать. Она не находилась постоянно в постели, могла только сидеть в кресле у окна, достаточно близко, чтобы видеть дорогу, но слишком далеко, чтобы избежать сквозняков…

Шел март 1863 года, небо было голубым и чистым. Снег уже почти стаял, задержавшись лишь на вершинах холмов. Можно было сказать, что приближается настоящая весна. С этими мыслями Барбара пришла проведать Анну.

— Через две недели, ну, максимум через три мы увидим, как набухают почки… А завтра почтальон должен привезти письмо от Констанции. Надо будет вечером написать ей, чтобы передать с почтальоном письмо. Анна, может, и вы ей напишете?

— Да, да, конечно, напишу, — согласилась мисс Бригмор рассеянным тоном. — Между прочим, с кем это твой дядя разговаривает на дороге?

Девушка взглянула в окно.

— Ох, насколько я знаю, ее фамилия Мурхед, миссис Мурхед. Мэри называет ее Эгги Мурхед. Она живет где-то возле Стаддона, каждый будний день приезжает в особняк, наводит там порядок. Мэри говорит, что они наняли пять работников, чтобы подготовить дом к приезду слуг. Но, как она сказала, и я с ней согласна, на подобную работу потребуется месяцев шесть. Им же, бедняжкам, приказано навести в особняке полный порядок за шесть недель.

— А почему твой дядя разговаривает с ней?