Знак убийцы

— Скорее, псевдофилософские… — вздохнул Осмонд, окончательно завладевая бутылкой рома. — Но верно, ты права, наука не может обойтись без метафизических рассуждений. — Он снова наполнил стакан и теперь смаковал напиток. — Если хочешь знать мое мнение, то в деле, которое касается нас, мы целиком увязли в философии. Или, если быть более точным, в бреде человека, который считает себя философом…

— Выдумаете…

— Взгляни на факты: Хо Ван Ксан, Мишель Делма, Доране Эмбер — все трое ученые, но и все трое — верующие. Это не случайное совпадение.

— А Анита Эльбер? А Алан?

— Здесь у меня пока нет ответа. Но я убежден, искать надо в сфере метафизического спора, который кончился плохо. Или же…

— Или?

Леопольдина внимательно слушала Питера Осмонда. Тусклый свет лампы под абажуром освещал лицо американца в этом мистическом полумраке.

— Спора на религиозной почве.

Леопольдина глубоко задумалась над этими словами. Черт возьми, все-таки Франция двадцать первого века… Уже не убивают больше во имя Бога… Во всяком случае, в «Мюзеуме»… Она отказывалась верить в это… И все же… Все случилось так, словно под эгидой учреждения, где царит порядок, где соблюдаются самые строгие правила научных исследований, развертывалась какая-то подпольная жизнь, тревожная, наполненная демонами и странными идеями…

— Подпольная жизнь, — пробормотана она.

Осмонд взглянул на нее:

— Что ты хочешь сказать?

— «Подпольная жизнь»… почему?

Питер рывком вскочил. Истинный ученый, эмпирик вдруг взял верх над человеком, подавленным обуревающими его сомнениями.

— Леопольдина, вот, может быть, ответ на наши вопросы! Все было перед нами, достаточно было посмотреть!

Она недоуменно широко открыла глаза. Какая муха его укусила?

— Подвалы! Ведь в «Мюзеуме» много подвалов, разве не так?

Потерев рукой подбородок, Леопольдина обдумывала его слова.

— Действительно. Кажется, в начале восьмидесятых годов, когда строили Зоологический музей, вскрыли какие-то галереи под эспланадой. Но это подземное сплетение — как спрут, там легко затеряться. В тридцатых годах там обнаружили труп одного ученого, Виктора Жакмона, [59]умершего в незапамятные времена.

— Как это могло случиться?

— Виктор Жакмон умер во время миссии в Бомбей в тысяча восемьсот тридцать втором году. Его тело было перевезено в ящике в «Мюзеум» в тысяча восемьсот восемьдесят первом году. Ящик, как это часто случается, где-то поставили и забыли о нем… а потом случайно обнаружили через пятьдесят лет. Жакмон был предан земле под Большой галереей, с почестями.

Потрясенный Питер Осмонд слушал, как молодая женщина объясняет это невероятное событие как нечто вполне естественное. Ох уж эти французы… Они могут потерять свои штаны, и это их не покоробит… настолько они ни во что не ставят собственный престиж. Но Осмонд отмел эти очень ненаучные антропологические размышления.

— Надо посмотреть планы «Мюзеума» времени сооружения Зоологического музея. Ты можешь достать их? Прямо сейчас?

Как обычно бывало у Осмонда, все должно было свершаться в минуту. Но Леопольдине не нравилось, что ею так командуют. Она встала и умиротворяюще махнула рукой:

— Послушай…

Осмонд поднял брови и улыбнулся:

— Теперь и ты мне тыкаешь?

Чтобы скрыть свое явное смущение, которое окрасило ее щеки, Леопольдина принялась собирать со стола посуду.

— Я думаю, что мы уже можем говорить друг другу «ты»… Впрочем, я предпочитаю… Ладно, что касается планов, завтра посмотрю, что я смогу сделать. Сначала схожу в офис компании «Оливер», а потом со свежей головой займусь планами. А пока нам, быть может, хорошо бы немного поспать, ты так не думаешь?

Какое-то время они пребывали в смятении, ведь, в конце концов, они были двумя незнакомцами, оказавшимися в тесной парижской квартирке. Но если Питер и был смущен, он не показал этого. Леопольдина тоже старалась скрыть замешательство.

Он разрядил атмосферу, указав на диван:

— Я могу лечь здесь? Если это тебя не побеспокоит…

— Хорошо. Я принесу тебе одеяло…

Осмонд снова сел и откинулся на спинку дивана. Его снова охватили дурные предчувствия. Пожалуй, ему лучше не слишком часто показываться в своей гостинице. Плохие случайности так стремительно нарастают.

Именно это в полной мере доказал грядущий день.

СУББОТА

Человек создан Богом среди природы, чтобы завершить ее и подарить ему.

Поль Клодель

Нам не нравится относиться к животным, которых мы сделали своими рабами, как к равным нам.

Чарлз Дарвин

ГЛАВА 32