Знак убийцы

Поиски полиции на этот раз увенчались успехом: останки уважаемого биолога Лоранс Эмбер, оскверненной после смерти, были найдены на следующее утро. С прискорбием следует добавить, что их обнаружили в месте, которое обычно называют «выгребной ямой»: огромный металлический куб пять на три метра, находящийся на лужайке «Мюзеума», на хозяйственном участке, приблизительно в трехстах метрах от галереи геологии и административных корпусов. Это, безусловно, самое зловещее место на территории «Мюзеума» использовалось натуралистами для подготовки костей животных к дальнейшей работе. Вместо того чтобы применить шлифовальные или какие-то химические материалы, предназначенные для разрушения мягких тканей (способы, могущие повредить деликатную структуру кости), зоологи доверяли эту работу легиону червей, которые справлялись буквально за несколько дней. И оставалось только собрать скелет и восстановить его в лаборатории, чтобы получить великолепный образец.

Несмотря на относительную изолированность и, как считалось, закрытость этого сооружения, зловонный запах навел полицейских на след. Один из них толкнул тяжелую стальную дверь и сразу увидел синий мешок для мусора, в котором лежали внутренние органы. У полицейского хватило духу бегло оглядеть их, прежде чем он выскочил оттуда и его обильно вырвало. Зная, что за последние недели ни одно животное не готовилось к изготовлению чучела, полиция без труда пришла к мысли о связи между смертью Лоранс Эмбер и обнаруженными останками.

Кроме чисто патологического аспекта содеянного, следователи вынуждены были признать, что убийца демонстрировал беспрецедентное в практике уголовной полиции презрение к человеческой жизни. Не было бы преувеличением сказать, что они имели дело с монстром.

Силы правопорядка попытались скрыть эту новую деталь от многочисленных специальных корреспондентов, которые теперь день и ночь сменяли друг друга на подступах к Национальному музею естественной истории. Но, как и опасались, новость облетела редакции уже через несколько минут после зловещей находки. Тринадцатичасовой выпуск телевизионных новостей собирались начать именно с этого неожиданного поворота в деле о музейном убийце.

Один в вестибюле Научного общества, Питер Осмонд рассматривал репродукцию картины Иеронима Босха «Сад наслаждений». Среди нагромождения изуродованных, четвертованных, обезглавленных и сжигаемых заживо тел некто синий, похожий на человека, но с птичьей головой, увенчанной горшком, с жадностью пожирал тело осужденного на муки. Это существо с застывшим сосредоточенным взглядом монстра совершало свое дело с полным отсутствием чувства вины. Осмонд вздрогнул, подумав, что болезненное вдохновение фламандского художника XV века нашло свое конкретное подтверждение пять веков спустя в самом чреве уважаемого парижского научного института.

— Профессор Осмонд? — Очаровательная девица в красном форменном платье с фирменным значком компании «Оливер» подошла к нему, изображая приветливую улыбку. — Вас нет в списке приглашенных, но это наверняка какая-то ошибка. Мы рады видеть вас на пресс-конференции. Пожалуйста, пойдемте со мной…

Американец пошел вслед за девицей. Вид у него был непрезентабельный: небритый, с взлохмаченными волосами, с лицом, явно выдающим, что ночь он провел неспокойную. В редкие минуты, когда Осмонд засыпал, его мучили кошмары, которые ни в чем не уступали картине Иеронима Босха. Он видел растерзанные тела, трупы, плавающие в воздухе среди сверкающих молний, темные черепа и кости, лежащие у стен, скелеты на виселицах… И он предпочел прогнать сон. Наверняка понимая, что события минувшего дня были не менее ужасны, чем эти кошмарные галлюцинации. Стараясь не шуметь, он вышел из квартиры Леопольдины, выпил две большие чашки кофе в бистро и со смертельной тоской в душе направился в Научное общество, как ему посоветовал отец Маньяни…

Как мог тише, он вошел в зал, где два дня назад проходил прием. Оратор, профессор Руайе, которого на пригласительных билетах представляли как выдающегося биолога из Страсбургского университета, уже начал пресс-конференцию перед жалкой кучкой журналистов и фотографов, сидящих за столиками с чашками кофе и круассанами. Со своим обычным любезным видом он рассказывал рассеянной аудитории о предмете ближайшего коллоквиума Общества, намеченного на начало октября. Однако некоторых репортеров явно интересовали скорее последние события в «Мюзеуме».