Знаки ночи

– Вот-вот, – поддержал ее я. – Так давайте, приютите его у себя, к делу приставьте какому-нибудь. Это существа работящие и неглупые, поверь, я знаю, о чем говорю. И доверять им можно, не то что отдельно взятым гражданам. Но только условие – не обижать его.

Евгения задумалась, я же, как и обещал, отправился за кофе.

– Берем, – еще до того, как я поставил перед ней напиток и торт, сообщила мне она, убирая телефон в чехольчик, а чехольчик в рюкзачок. – Нам такие кадры нужны. Слушай, а как ты его вообще нашел?

– Не «как», а «где», – поправил ее я. – На кладбище он временно проживает, на том самом, где его патрона грохнули. Под сенью могил обитает, постоянно голодный, зато перманентно поддатый. Надеюсь, не надо объяснять, что я там, на кладбище, делал?

– Почему же не надо? – Женька колупнула ложечкой торт. – Обязательно надо!

– Не наглей, рыжая, – посоветовал ей я. – Меру знай.

– За «рыжую» потом отдельно с тобой рассчитаюсь, – пообещала мне Мезенцева. – Еще в детстве задолбали меня этим словом. Но мера наказания будет смягчена за то, что «бесстыжая» не добавил. И все-таки?

– Жень, работаю я там, – устало произнес я. – Сама же говорила – отношения с миром у меня перешли на другой пласт бытия, потому для меня кладбище теперь если и не родной дом, то уж точно не просто место последнего упокоения людей. Там его и встретил. Пообещал помочь, пристроить в хорошие руки.

– Мои – хорошие? – Женька показала мне свои ладошки.

– Прекрасные, – заверил ее я. – Лучшие в мире. Так бы целовал и целовал.

– Дурак, – не оценила мой комплимент девушка и снова начала поглощать торт.

Собственно, на этом наш то ли обед, то ли ужин и закончился. Минут через пятнадцать мы вышли на улицу, где оказалось неожиданно хорошо.

Пока мы ели, пили и общались, облачность рассеялась, и сейчас небо радовало взор той особенной пронзительной предвечерней синевой, которая говорит любому москвичу о том, что лето заканчивается и осень уже стоит на пороге.

– Слушай, а когда этого Афанасия забрать можно будет? – уточнила Мезенцева, поправляя лямки рюкзачка.

– Да хоть бы в среду, – предложил я. – У меня на кладбище дела кое-какие есть, я туда ближе к ночи собираюсь наведаться. Давай созвонимся, вы подъедете, я к вам его выведу.

– Что за дела? – заинтересовалась Евгения. – Надеюсь, ничего противозаконного?

– Ну разумеется. Как ты могла так плохо про меня подумать? – притворно оскорбился я, а после без утайки рассказал ей о том, что собираюсь посмотреть на то, как снимают реалити-шоу.

А что такого? Не секретная же информация. К тому же, как мне показалось, это не стало для нее новостью. Не умеет она пока так, как ее напарник, эмоции прятать.

Хотя один факт я все-таки утаил. Про колдуна, того, что не поддельный, а настоящий, ничего не сказал.

В конце концов, я у них не на жаловании, так что перебьются. Кто знает, что они потом с этой информацией сделают, правильно? И как это на мне аукнется, тоже неясно. Ну как колдун проведает, кто его оперативникам слил? Сейчас у меня с этим товарищем, если можно так сказать, нейтралитет. Мы просто незнакомы, вот и все. И зла ему на меня держать не за что. Но узнай он, что я его сдал, то вражды не миновать. Я бы точно разозлился в такой ситуации и тому, кто мне насвинячил, козью морду состроил бы наверняка.

Оно мне надо?

– Может, прогуляемся? – предложил я Мезенцевой и согнул свою руку «крендельком». – Растрясем, так сказать, жиры?

– Не-а, – покачала головой та. – Извини. У меня еще планы на сегодня есть. Спасибо за компанию и все остальное. Все, на созвоне!

И, помахав мне ладошкой, она шустро припустила в сторону «Детского мира». Мелькнула, как рыбка в море, ее рыжая голова и скрылась из вида.

– Вот так всегда, – вздохнул я. – «Динамо-Москва», далее везде.

Я постоял еще минуту, поглазел на людей, да и зашагал к метро.

Добравшись до дома, к себе я сразу не пошел, а поднялся на пару этажей повыше. Если уж сегодня я решил переделать все дела, то надо и это, последнее, до ума довести.

К моему великому удивлению, дверь маринкиной квартиры распахнулась почти сразу после того, как я в нее позвонил. Правда, лучше бы я этого не делал.

– Вашу маму! – отскочил я назад, увидев, что именно стояло за дверью.

Внешне это напоминало мою соседку, но вот только сходство было очень и очень приблизительным.

Глаза, густо обведенные чем-то черным, под ними все было густо замазано белилами или чем-то подобным, трехцветные лохмы, свисающие почти до груди, и невероятно колоритное рубище, расшитое бисером и мелкими куриными косточками. Вот такое вот диво дивное стояло на пороге и таращилось на меня.

– Кто ты, странное создание? – опасливо поинтересовался я. – И куда ты дело недалекую, но все-таки родную мне Марину? Надеюсь, ты ее не сожрало?

– Смолин, хорош прикалываться, – попросила меня чуда-юда. – Как, впечатляет?

– Очень, – признался я. – Вот только имей в виду, что мое мнение – оно нейтральное, ни к чему не обязывающее остальной мир. А вот точка зрения санитаров с крепкими руками и смирительной рубашкой может стать определяющей. Марин, ты в своем уме?