Знамение змиево

– Хватит, хватит! – заревел змий. – Знаю я, что там дальше! Это был я! Я был тот змий, а этот мерзавец меня всего засыпал своими дровами! Скартос влакас! Старый безумец! Такая была хорошая пещера! Зурлос… козел! Жил я тихо, никого не трогал, пока не явился этот нечёсаный лохматый негодяй! И всю зиму торчал в моей пещере, я уж не знал, как мне его избыть! Тубано мутро! Знай себе псалмы бормочет! А как дошёл до девяностого, тут уж мне вовсе невмоготу стало, пришлось оттуда убираться! И вот я здесь!

– Это был ты? – Воята не знал, верить ли своим ушам и тем более змию.

– Клянусь крылом Денницы! Расскажи что-то такое, чего я не знаю!

– Ин ладно… Знаешь ли ты чудеса Иоанна, епископа новгородского?

– Ну, ну? – отчасти с любопытством ответил змий. – Что за епископ? Немало я разных епископов-то знавал…

– Был святой Иоанн родом новгородец, с молодости вёл жизнь добродетельную и рукоположен был в священники в церкви священномученика Власия. Принял иноческое пострижение под именем Илии, а как скончался святой архиепископ новгородский Аркадий, вытребован был Илия из монастыря и против своей воли на архиепископский престол возведён. Раз было, в полночь стоял он на молитве в своей келлии, а некий бес, желая его смутить и от молитвы отвлечь, забрался в рукомойник и давай там верещать и плескаться…

Воята улыбнулся: когда в детстве они с братом Кириком слушали эту повесть, то всякий раз хохотали, когда доходило до беса в рукомойнике. Они знали её наизусть, но часто просили мать рассказать ещё раз.

– Взял Илия и перекрестил рукомойник, и так запечатал беса, что не мог тот выйти оттуда и ужасные муки испытывал. Наконец не вынес – уж очень сила крестного знамения палила, – и стал вопить нечеловеческим голосом…

На этом месте Воята и Кирик обычно принимались вопить во всю голову, изображая беса и состязаясь, кто закричит наиболее «нечеловеческим» голосом.

Из облака доносилось недоверчивое хмыканье. Вздумай нынешний слушатель состязаться в нечеловеческом крике, Воята точно проиграл бы.

– Вот Илия спрашивает: кто ты такой и что тут делаешь? Бес отвечает: я лукавый бес и пришёл смутить тебя, ибо думал, ты устрашишься и бросишь молитву, но ты заключил меня в сосуде сем и теперь я сильно мучаюсь. Горе мне, что вошёл я сюда! Пусти меня, раб Божий, я уж больше никогда тебя не потревожу. Говорит ему святитель: за твою дерзость бесстыдную повелеваю тебе нынче ночью отнести меня в Иерусалим и поставить у храма, где Гроб Господень, а потом обратно в мою келлию в ту же ночь доставить, тогда отпущу тебя. Превратись в осёдланного коня и встань перед моею келлиею. Так всё и вышло по воле святого. Обратился бес в коня, перенёс его мигом в Иерусалим и поставил перед храмом; тут же двери перед святым сами отворились, а лампады зажглись. Пока же епископ совершал поклонение Гробу Господню, бес в виде лошади осёдланной у двери стоял. После, сев на него, святой мигом в Новгород прибыл и возле келлии своей очутился. После того отпустил он беса. Бес же, уходя, молил его никому не рассказывать, что служил ему, словно раб. А святой Илия так людям рассказывал, будто это не он, а, мол, некий человек на бесе в Иерусалим летал. Сильно сердился бес на такое посрамление, зубами скрежетал и говорил: ужо я тебе отомщу…

На этом Воята прервал рассказ и обратился к змею:

– Как, знаешь сию повесть? Можешь сам сказать, как бес святому Илие отомстил?

– Ммм… – пробурчал змий. – Ну-ну… Уж одно я знаю – шутку он придумал хорошую!

– Если знаешь, мне дальше не рассказывать?

– Рассказывай. Любопытно же.

– Тоже, скажешь, это был ты?

– Не я это был! – завопил змий. – Не сидел я в рукомойнике и твоего Илию на себе не возил! Рассказывай, ну!

– Сказал тогда бес: отомщу я тебе, Илия, ославлю тебя как блудника, и будешь ты презираем всеми новгородцами. И стал он на людей морок наводить: кто войдёт, увидит, будто у архиепископа в келлии то узорочье женское лежит, то одежда, сорочка, чулочки… Смущение пошло среди братии. А раз обратился бес в девицу и у людей на глазах из келлии вышел; пустились люди за той девицей, а она за келлию забежала и исчезла, как дым. Стали люди говорить, мол, епископ-то у себя в келлии девицу держит и дурными делами с нею занимается… – под ликующий хохот беса продолжал Воята.

– Славная повесть! – заходился змий. – Вот умён был мой собрат! Ну-ну, давай, что дальше!

– Вышел святой из келлии и спрашивает: отчего шум? Напали на него люди, стали насмехаться, браниться, говорить, что-де недостойно блуднику занимать престол апостольский. И решили: посадим его на плот и пустим в Волхов, пусть река его из города прямо в море синее унесёт. Так и сделали: отвели святого к мосту, посадили на плот и пустили в Волхов.

Хохот змия гремел подобно буре; Вояте даже пришлось замолчать и переждать.