Знамя над рейхстагом

Кирпичные постройки Гросс-Барнима представляли собой маленькие, хорошо оснащенные крепости с взаимообеспечивающей системой огня. И конечно, лобовая атака не могла здесь привести к успеху. Плеходанов — на этом участке наступали его люди — приказал обходить поселок. Гитлеровцы, засевшие в Гросс-Барниме, не проявили при этом беспокойства — никаких попыток отступить с их стороны не было. Зато, оказавшись за линией наступавших, они нанесли им удар в тыл. Досталось и нашему правому соседу 207-й дивизии, с которой мы стыковались чуть севернее Гросс-Барнима.

Тут же поступило приказание Переверткина сосредоточить силы для того, чтобы быстрее разделаться с опасным гарнизоном. К этому времени батальон Якова Логвиненко, в тыл которого пришелся удар, успел развернуться в обратном направлении. На занятиях комбату уже приходилось принимать такое решение, поэтому все было сделано быстро и организованно. По контратакующим ударили станковые пулеметы и орудия прямой наводки. Танк и две стрелковые роты были посланы в обход противника с севера.

Однако я чувствовал, что силы врага в Гросс-Барниме превосходят наш стрелковый батальон. И на подмогу Логвиненко спешно было двинуто подкрепление. Стал на прямую наводку против поселка противотанковый дивизион Тесленко. С юга туда спешил выведенный из второго эшелона полка батальон Давыдова. Сосновскому было приказано произвести по Гросс-Барниму пятиминутный огневой налет. Командующий артиллерией не заставил себя долго ждать. Я увидел в стереотрубу, как над городком взметнулись клубы черного дыма и красноватой от кирпичной крошки пыли. На окраинах чадило несколько танков, подожженных истребителями Тесленко. Потерпевшие неудачу в контратаке гитлеровцы отошли в поселок и попрятались в укрытиях.

Как только окончился артиллерийский налет, на улицы Гросс-Барнима ворвались бойцы Логвиненко. Они встретили отчаянное сопротивление. Но тут с юга подоспел батальон Давыдова, поддержанный танками. Теперь, разрозненным группам противника ничего не оставалось делать, как искать щели между наступающими подразделениями, через которые можно было бы выбраться на запад.

Большая часть неприятельского гарнизона погибла. 60 человек было взято в плен. Те, кому удалось прорваться, бросились в сторону следующего опорного пункта — Вубригсберга. Но наши батальоны набрали высокий наступательный темп, который уже невозможно было сбить. На плечах бегущих гитлеровцев они ворвались в Вубригсберг и быстро овладели этим поселком.

Вскоре на НП дивизии привели одного из офицеров, плененных в Гросс-Барниме. Я спросил его:

— Какой смысл небольшому гарнизону, находящемуся в полном окружении, сопротивляться, подобно смертникам? Ведь это же не остановит нашего наступления.

— По приказу командования, — ответил он, — мы должны удерживать занимаемый пункт до последнего солдата. Тем самым мы отвлекаем на себя хотя бы часть ваших сил, предназначенных для удара по столице. Это замедляет наступление на Берлин. Вероятно, командование стремится выиграть время, чтобы за счет этого решительно изменить обстановку в свою пользу…

Трудно было воспринять эти слова всерьез. То, что германская столица обречена, не могло, по-моему, вызывать сомнений у грамотных в военном отношении людей. Самое отчаянное сопротивление вело к отсрочке падения третьего рейха на несколько дней или, скажем, на неделю. Но стоило ли платить за такую отсрочку ценой жизней сотен тысяч людей? Цель и плата были, на мой взгляд, несоразмерны.

Тогда я не знал, да и не мог знать о надежде Гитлера и других заправил фашистского режима сдать Берлин не советским войскам, а нашим союзникам, с которыми они надеялись найти общий язык. Не знал я и о том, что союзники тоже рассчитывали овладеть Берлином, если к этому появится хоть какая-то возможность, хотя это и противоречило Ялтинскому соглашению.

Одним словом, упорство врага превзошло все наши ожидания. Мы так и не сумели выполнить задачу дня — к вечеру овладеть Кунерсдорфом. Однако и на месте дивизия не топталась. Полк Мочалова совершил обходный маневр и, несмотря на сильную контратаку противника, захватил узел дорог около железнодорожной станции Нойтреббин. До Кунерсдорфа оставалось 5–6 километров. На этом нас застигли сумерки. Наступление приостановилось.

Утро 17 апреля я встретил на полковом НП у Мочалова. Здесь должны были развернуться главные события. Первое, что предстояло сделать полку, — это захватить станцию Нойтреббин. На пути к Кунерсдорфу она представляла одну из наиболее серьезных преград.

Первая атака не принесла успеха: сильнейший огонь прижал нехоту к земле. Танки, неся потери, тоже отошли назад. Командир полка начал перегруппировывать силы, готовя повторный удар.

— Надо послать батальон через этот ручей, — предложил Мочалову Тытарь, — и ударить по станции оттуда, со стороны домиков. Получится захват в клещи.

— Верно, — согласился Михаил Алексеевич с начальником штаба.