Знание-сила, 2000 № 08 (878)

Допустим, он стал черным. Что это может означать? Что теперь он всегда будет черного цвета? Что он обрел этот цвет лишь на миг и, как только мы отвернемся от него, он вновь возвращается в исходное, «неопределенное» состояние? А может быть, всякий раз, когда возникает подобный выбор, наша Вселенная делится на несколько параллельных миров (по числу возможных состояний)? В одном из них наш «мячик раздора» окрашен в черный, в другом – в белый цвет. В таком случае каждое мгновение рождается бесконечное множество вселенных, в которых происходят все те события, что не успели разыграться на наших глазах.

Английский фантаст Олаф Степлдон еще в тридцатые годы так описывал эту возможность: «В некоем непостижимо сложном космосе всякий раз, когда какое-либо существо встречается с различными альтернативами, оно выбирает не одну, а все… И поскольку в этом мире множество существ и каждое из них постоянно сталкивается со многими альтернативами, то комбинации этих процессов неисчислимы». В пятидесятые годы «размножение вселенных» анализировал уже американский физик Хьюдж Эверетт.

Во всех упомянутых нами гипотезах особая роль неизменно отводится человеку, ибо именно он глядит на окружающий его мир, то есть «измеряет его состояние». Весь мир в таком случае, повторим полюбившуюся В. Пелевину мысль, – это своего рода театр, сотворенный Господом Богом для одного-единственного зрителя, которым являетесь вы. «Мы до сих пор не можем постичь, какое место занимает человек в нашей Вселенной, – сказал в одном из интервью Антон Цайлингер. – Возможно, ему отведена куда более важная роль, нежели могли предполагать создатели классической физики».

Об Эволюции Существ и Представлений

Кирилл Ефремов

Штаб-квартира личности

Structura obscura, functiones obscuriores, morbi obscurissimi

Иллюстрация В. Бреля

Навигационная модель мозга

Человека отличает необыкновенно развитый головной мозг, это видовая его черта. Мы прекрасно знаем, что это орган мысли. Однако во времена Аристотеля считали, что он предназначен для охлаждения крови: «Орган, умеряющий теплоту и кипение в сердце». Долгое время мозг оставался непостижимой «структурой обскурой», и изучали его по принципу черного ящика: можно узнать лишь то, что на входе и на выходе, а не то, что внутри. В XX веке прогресс познания приподнял завесу тайны над механизмами мозга. Несмотря на это, ориентация в его устройстве осталась уделом профессионалов, ведь перед нами – самая сложная биологическая конструкция. Начав изучать анатомию мозга, я чувствовал себя Улиссом в морском лабиринте: Харибдой был гиппокамп, а Сциллой – хвостатое ядро… Оказалось, что понять этот лабиринт гораздо легче, если взглянуть на него через призму эволюции.

Когда-то мозг был никаким не «органом высокой мысли», а всего лишь устройством для обслуживания двигательного аппарата. Чемпионы по плаванию – хордовые – обзавелись и улучшенной нервной системой. Во-первых, для быстрой реакции потребовалась ее компактность, поэтому разрозненная сеть нервных узлов уплотнилась в виде трубки. Во- вторых, в передней части тела образовался «командно-наблюдательный пост», который собирал информацию по ходу движения. Для приема информации с этого поста в начале нервной трубки появились мощные разрастания – будущий головной мозг. Первое разрастание (передний мозг) обслуживало обоняние, второе (средний мозг) – зрение, а третье (ромбовидный мозг) получало сигналы от органов равновесия, слуха и боковой линии.

Так образовались три главных «навигатора» – химический, световой и вибрационный, которые управляли маневрами предков позвоночных в кембрийском море.

Нос в чине тайного советника

Итак, задача будущего «органа мысли» сводилась к тому, чтобы быстро сопоставить данные всех навигаторов и прийти к единственно верному решению – куда двигаться. Этим занимались специальные ассоциативные центры. У амфибий и рептилий они сформировались в зрительных холмиках среднего мозга, то есть главное решение принимал зрительный навигатор. У зверей они переместились выше – в обонятельный мозг. Почему? Предки млекопитающих были ночными, роющими и плотоядными существами. При таком образе жизни самую важную информацию им давало обоняние. Нос предупреждал о надвигающейся опасности и подсказывал, где спрятана добыча. Поэтому его сигналы стали главенствовать при принятии решения. Таким образом, полушария мозга, где размешается наше «я», когда-то принадлежали «главному советнику» – обонятельному навигатору.