Знание-сила, 2000 № 08 (878)

Когда-то у предков позвоноч-ных – «субмарин» древнего моря – в передних отделах мозга размещался никакой не штаб, а скромные химический и световой навигаторы. Они играли «вторую скрипку», дополняя информацией главный, вибрационный навигатор. Только он мог отдавать непосредственные команды мышцам и органам. Этот план строения сохранился и у нас: моторные ядра залегают не выше ствола мозга. Власть этих «ротных командиров» велика, от них зависит рефлекторная деятельность всего тела. Но все же иногда они подчиняются приказам сверху. Ибо когла животные вышли на сушу, стала возрастать роль верхних, над стволовых отделов. Здесь появились большие проекционные поля, а у человека одно из них стало прямо-таки гигантским – это кора полушарий, которая захватила весь контроль над информацией. Впрочем, способности управлять непроизвольными функциями кора не приобрела, это как бы ниже ее достоинства. Но, как утверждают йоги, при должной тренировке можно научиться сознательно (то есть через кору) влиять на работу сердца, пищеварительных органов, сосудов, сознательно управлять своим оздоровлением.

«Экраны» коры имеют огромную мощность: на ее площадях (это примерно полуметровый квадрат) плотность нейронов достигает 105

нейронов на один квадратный миллиметр. Такой простор стал развиваться у предков людей для обслуживания мощного зрения, слуха, а также чувствительной кисти. Кстати, манипулятор, подобный кисти, есть еше у слонов (хобот) и американских обезьянок (хвост), и у них также возрастает площадь коры. Еще одни звери обладают большой складчатой корой – дельфины. Здесь она нужна для распознавания картин электро- и эхолокации, а также для управления массой подкожных мышц и осязания турбулентных потоков при быстром плавании. Почему у человека разрослась не только кора анализаторов, но и «пустые» участки, в конце концов принявшие на себя ассоциативные функции? Одна из причин в том, что в ходе эволюции проще задать рост большого отдела, чем конкретного участка. Поэтому появляется излишек площади, который и становится «полем для размышлений».

Впрочем, стоит ли так долго говорить о структурах? Не лучше ли перейти к функциям и их эволюционному смыслу?

Личность, как встроенные часы

Именно в коре полушарий и пребывает Личность. Кажется, что в нас заключено нечто цельное и одушевленное, что сигналы от органов чувств проецируются на каком-то внутреннем экране и кто-то смотрит на этот экран, управляя восприятием и сознанием. Но что же это за гомункулус, который смотрит на «экран сознания»? Раньше пользовались удобным постулатом Души – она делает человека разумным и контролирует его поступки. Потом оказалось, что и душа, и личность, и разум приходят в негодность именно при поломках мозга.

На самом деле, иллюзия сознательного контроля возникает в результате постоянного сравнения: сигналы разных органов чувств сопоставляются между собой и с памятью. Каждое мгновение проекция восприятия сравнивается с предыдущими. По существу, сознание – это сверхмощный анализатор Времени.

Мы уже обсуждали (см. №7-8 «Знание – сила» за 1999 год), что стратегия выживания в царстве животных – это освоение Времени, борьба за то, чтобы успеть… Этой задаче подчинены все органы чувств – их можно считать каналами восприятия времени, поскольку они улавливают изменения, а не состояния. Даже зрение. Увидеть что-либо нам позволяют не столько глаза, сколько мозг – он конструирует цельную картину из сотен крохотных «мгновенных фотографий», получаемых, пока зрачок движется вдоль объекта. Достаточно остановить это движение, и мы перестанем видеть. Создавая зрительную картину, мозг активно пользуется штампами и привычками, достраивая «белые пятна». Таким образом, мы не столько видим, сколько помним и воображаем. Штампы восприятия накапливаются в течение жизни, особенно во время обучения, образуя как бы библиотеку памяти. Все, что не удается сравнить с ее образцами, игнорируется как непонятный шум. В затылочной коре есть, например, обширная «зона узнавания лип». Такая зона часто развита и у социальных животных, для которых важно различать сородичей. Благодаря ей, мы узнаем лицо даже в необычном ракурсе или на карикатуре – если в нашей внутренней «галерее» есть образец. Если же его нет, чужое лицо останется незамеченным и смешается с толпой.

Для нашего восприятия информацию несет нарушение временного однообразия, пик на линии. Однообразный сигнал перестает быть значимым, возникает привыкание, это уже не информация. Кстати, самый чуткий орган восприятия времени – слух. С его помощью мы регистрируем миллисекунды, например тончайшие изменения тембра, это ведь ритмы биения молекул воздуха, длящиеся сотые и тысячные доли секунды. Мы легко обнаруживаем, что магнитофон «тянет» ленту, что музыкант фальшивит, что рисунок песни изменился, мы можем запомнить целую симфонию – по сути, все это временные показатели.